Шпион, который ее убил. Сергей Донской

пиле, какой бы привлекательной она ни была с виду.

      – Что ты сказал? – Тамарин вопрос прозвучал почти одновременно со звоном разбитой чашки. – Жениться?

      – Разумеется. Немного старомодно, но так уж я устроен.

      – Это предложение?

      – Ультиматум, – отрезал Бондарь. – Возражения не принимаются.

      Все, на что оказалась способна Тамара, так это склониться над осколками чашки. «На счастье, – крутилось в ее низко опущенной голове, – на счастье, на счастье».

      Ей не верилось, что это действительно так, но тем не менее она была почти счастлива.

* * *

      После столь своеобразного предложения руки и сердца в кухне надолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь звяканьем посуды. По традиции, Тамара готовила кофе, а это был достаточно ответственный процесс, чтобы отвлекаться на разговоры.

      Разлив напиток по чашкам, она набрала чайную ложку сахара, добавила туда четырнадцать капель подогретого грузинского коньяка и подожгла. По кухне поплыл душистый карамельный аромат. Сидящий за столом Бондарь принялся машинально разминать сигарету, предвкушая момент, когда за обжигающим глотком кофе последует первая утренняя затяжка.

      – Ты сегодня опять дома? – спросила Тамара, тщательно размешивая жженый сахар в чашке.

      – Нет, – ответил Бондарь. – С этим покончено. Сколько можно торчать в четырех стенах?

      – Все-таки решил вернуться на службу?

      – По-твоему, я больше ни на что не гожусь?

      – Наоборот, – поспешно произнесла Тамара, поджигая вторую порцию сахара. – Мне нравится, что ты работаешь в ФСБ.

      – Работал, – буркнул Бондарь. Он не ожидал, что скользкая тема будет затронута раньше, чем ему позволят насладиться кофеином и никотином.

      – Куда же ты собираешься? – тихо спросила Тамара. – Или это государственная тайна?

      – У меня больше нет допуска к государственным тайнам. Меня выперли с Лубянки, пора бы к этому привыкнуть.

      – Не получается.

      – Почему?

      – Для меня ты капитан Бондарь и всегда им останешься. – Тамара добавила в кофе немного взбитых сливок. – Тот самый капитан ФСБ, который однажды спас мне жизнь, материализовавшись из облака пыли и дыма.

      – Давай без этой романтики, ну ее к чертям, – поморщился Бондарь.

      – Романтика? Взорвать автоколонну с вооруженными до зубов жандармами – это, по-твоему, романтика?

      – Все в прошлом, Тамара. Отныне я сугубо штатский и предельно законопослушный гражданин, чем очень даже доволен. Сколько можно мотаться по свету, совершая подвиги, за которые даже зарплату не всегда выдают вовремя? Надоело! Баста!

      По завершении тирады Бондарь вставил сигарету в рот и так свирепо стиснул фильтр зубами, словно намеревался перекусить его пополам.

      – Не могу представить тебя в роли домоседа, – сказала Тамара, высыпая в чашки с кофе шоколадные крошки.

      – Кто сказал, что я собираюсь сидеть дома? – нахмурился Бондарь. – И вовсе даже нет. Сразу после завтрака я отправляюсь