Капитан разведки. Сергей Донской

вкривь и вкось.

      Мокрый и злой как черт, Хват повалил привставшего Реутова и, сделав стойку на руках, встретил лжеинспектора сведенными вместе подошвами, превратившимися в подобие стенобитного тарана. Челюсть Пташука встала на место, зато его голова чуть не слетела с плеч и обзавелась, как минимум, сотрясением мозга третьей степени. Ее незадачливый обладатель рухнул, сочно впечатавшись в асфальт спиной и затылком.

      – Да уймите вы этого психа! – завопил водитель фургона, массируя свою поврежденную печень, разбухшую до размеров говяжьей.

      – Прекрати свои фокусы, капитан, – потребовал плюющийся дождевой водой Реутов.

      Успевший очутиться на ногах, Хват протянул ему раскрытую пятерню.

      – Мир?

      – Какой мир, на хрен, когда ты моих сотрудников чуть насмерть не залягал, лось бешеный!

      – Грош цена тем сотрудникам, которые себя калечить позволяют, – буркнул Хват, вздергивая командира на ноги.

      «Бывшего командира, – поправился он мысленно. – Кажется, с возвращением в ГРУ придется повременить. До следующего кармического воплощения».

      – Убивать таких надо, – произнес он в сердцах.

      – Ребята выполняли приказ, – вступился за подчиненных Реутов, безуспешно пытаясь отжать лоснящиеся от влаги штанины. – Он поискал взглядом водителя фургона. – Уваров, свободен. – Налившиеся кровью глаза Реутова устремились на Хвата. – А ты помоги Пташуку встать, и оба в машину, живо. Тут скоро вся Москва соберется на бесплатное представление поглядеть.

      – Не я его затевал, – вызывающе напомнил Хват.

      – Чтобы ты знал, так и не я тоже, капитан.

      – А кто же?

      – Главный режиссер нашего кукольного театра. – Реутов кивнул на сутулящиеся вокруг человеческие фигуры, на лица, прилипшие к окнам проезжающих мимо автомобилей.

      – Президент, что ли? – недоверчиво спросил Хват.

      – Президенты, они не режиссеры, а администраторы и продюсеры. Кукловоды, сам знаешь, не в Кремле штаны протирают.

      – Ну, штаны у всей этой публики одинаковые. Добротные. Сносу не знают.

      – Зато погляди, во что мои собственные благодаря тебе превратились. – Обиженно сопя, Реутов окинул взглядом свои изгвазданные брюки, после чего добавил уже другим, смягчившимся тоном: – Когда Пташука приведешь в чувство, трубку прихватить не забудь. Она нам еще понадобится.