Жадный, плохой, злой. Сергей Донской

именно. Маленькая, а туда же. Рано тебе еще голой задницей сверкать. Постыдилась бы.

      Потрясенная таким парадоксальным выводом, Светочка выронила надкушенный помидор. Одержав первую маленькую победу, Вера взялась за меня, сверля мою переносицу взглядом своих прозрачных глаз.

      – Ну, что случилось, Игорь? – спросила она. – Выкладывай начистоту.

      – Ничего не случилось. – Я сделал вид, что всецело поглощен изучением содержимого своей тарелки. Супа в ней осталось самая малость, так что выглядело это не слишком убедительно.

      – А по какому поводу выпивал? – не унималась Вера.

      – Просто так. От скуки.

      – Очень мило! От скуки выпил, потом помолотил немного кулаками в стену, да? – Заметив, что я собираюсь отмалчиваться, Вера сузила глаза и поставила диагноз: – Алкоголизм плюс буйное помешательство на этой почве. Светик, сходи, пожалуйста, на веранду и спрячь топор подальше.

      Моя дочь, только что поднявшая помидор со стола, уронила его снова, на этот раз на пол.

      – Зачем? – испуганно спросила она.

      – Тетя Вера шутит. – Я погладил Светочку по шелковистым волосам. – Не обращай внимания.

      – Я тебе не фикус в кадке, чтобы не обращать на меня внимания! – Голос Веры прозвучал значительно громче, чем перезвон вилки, которую она запустила в стену за моей спиной. Ее губы дрожали, как будто она недавно искупалась не в Пахре, а в Ледовитом океане. – Что происходит, Игорь? Зачем ты темнишь? Неужели я не заслуживаю права знать правду?

      Глянув через плечо на вилку, я выцедил последнюю ложку супа, дожевал хлеб и спокойно сказал:

      – Ремня ты заслуживаешь. Однажды я тебя пожалел, а теперь это выходит боком.

      Трах-тарарах! Следующим метательным снарядом стала пустая кастрюля. Вера швырнула ее об пол с такой силой, что крышка еще добрую минуту раскручивалась посреди комнаты, вообразив себя юлой. Но я и моя дочь давно вышли из того возраста, когда это кажется забавным. Тоном, ровным, как натянутая струна, я сказал притихшей Светочке:

      – Это называется истерикой. Напои тетю Веру холодной водичкой.

      – Да ну вас! – Дочь решительно выбралась из-за стола, укоризненно посмотрела на нас обоих и покачала головой. – И как вам только не стыдно! Хуже маленьких, честное слово!

      С этими словами она направилась к выходу, звучно впечатывая босые пятки в половицы.

      – Ты куда? – осведомился.

      – Гулять. А то наберусь у вас плохих привычек. – Пестрое платьице исчезло за дверью.

      Как же она повзрослела, подумал я с грустной нежностью. Еще года три назад ее прощальная фраза прозвучала бы совсем по-детски: «пьохие пьивычки». А теперь она топает пятками и показывает характер. Скоро превратится в настоящую маленькую леди и тоже примется громыхать посудой.

      – Игорь. – Верин голос прозвучал виновато, но не настолько, чтобы немедленно одаривать ее смягчившимся взглядом.

      – Что? – Я уставился в маленькое окошко, выходящее в палисадник.

      – Давай поговорим спокойно.

      – Давай, – согласился я. –