Тени и солнце. Доминик Сильвен

усиливает эффект.

      – Да, вероятно.

      Бьянко закурил сигарету и с видимым удовольствием выпустил дым. Бывший журналист скучал по атмосфере редакций и политического закулисья. И Лола подпитывала его ностальгию.

      – Подпали репутацию политика, и он погибнет, как мотылек, – прошептал Бьянко, щурясь от дыма.

      – Похоже, тебе их жалко.

      – Вроде того.

      – Нет, тебе их и вправду жалко.

      – Наверное потому, что я старею. Ты пообедаешь с нами, Лола?

      Она была голодна как волк, но чувствовала себя незваным гостем в этой семье, где царила нежность.

      – Спасибо, Арман, как-нибудь в другой раз.

      – Не пропадай на двадцать лет, ладно?

      Глава 8

      Дэвид Боуи пел Life on Mars? Добравшись до своего района, Лола с трудом вырулила на стоянку. Она заметила на тротуаре два знакомых силуэта. Антуан Леже и Зигмунд. Лучший психоаналитик квартала Сен-Дени выгуливал под дождем своего далматинца. Она хотела посигналить им фарами, но раздумала. После отъезда Ингрид она порвала все связи с миром людей.

      Наконец она поставила машину на место, дождалась в темноте, когда закончится песня, вышла из “твинго”, побрела в магазин замороженных продуктов и сделала запас на неделю. Внутри у нее шла борьба. Все забыть и дожидаться весны или прорваться к оку циклонического вихря, пока буря не наделала бед. У нее нет никакой информации, только ощущение, будто что-то не стыкуется.

      Оказавшись дома, Лола попыталась представить себя в роли Софи Бьянко. Домик с зелеными ставнями, ароматы домашней кухни, хорошо воспитанные, любящие дети. Нет, такая жизнь не для нее, и не о чем тут сожалеть.

      Она разогрела еду в микроволновке, прослушала сообщения на автоответчике. Трижды звонил Бартельми, ее бывший заместитель.

      Шеф, я начинаю беспокоиться. Перезвоните мне.

      Максим, хозяин ресторана “Дневные и ночные красавицы”, приглашал на вечернюю дегустацию региональных вин. Антуан Леже напоминал, что они давно не виделись.

      Проскользнуть незамеченной становилось почти невозможно.

      Друзья. Конечно, она к ним вернется. Только нужно еще немного потерпеть.

      Она легла в кровать с биографией Уинстона Черчилля. Хорошо быть честным, но и правым быть тоже немаловажно. Этот англичанин выкурил вагон сигар, выпил гектолитры виски, прожил тысячу жизней и доказал пару-тройку геополитических теорем. Она вспомнила о Бьянко и его мнении о политиках. Колоссы на глиняных ногах. У Черчилля было одно преимущество – неистребимое чувство юмора. Совершенно необходимое для того, чтобы ноги не подвели.

* * *

      Всю вторую половину дня Саша допрашивал японца, зарезавшего официантку, кассиршу и суши-мастера. Французским мужик владел слабовато и категорически не признавался в том, что совершил преступление в ресторане “Мацури”, где он был постоянным и вполне миролюбивым клиентом в течение многих лет.

      – Это не я. Я не тот человек. Это не я.

      Дело пошло на лад, когда Саша пригласил переводчика. От возможности выразить свои мысли