Демоны ночи. Алексей Атеев

тут он понес и Гитлера, и Геринга, и вообще всю Германию с помощью, как сейчас выражаются, ненормативной лексики. Причем во всю свою сибирскую голосину. Понятное дело, на шум народ сбежался, пришел командир полка… Все в полном недоумении и как бы в легкой панике. Действительно, явление с научной точки зрения объяснить весьма трудно. Но на войне, как известно, постоянно случаются всевозможные происшествия, не всегда поддающиеся разумному объяснению. Но комполка, бывалый вояка, за четыре года такого насмотрелся, что ни ад, ни дьявол ему не страшны. Первым делом комполка удалил всех лишних, остались лишь я с доктором. А Костя тем временем опять на вражеский язык перешел. Командир потребовал перевести, что он такое лопочет. Оказалось, ничего нового. Все те же драматические страдания.

      – А нельзя ли вступить с ним в беседу? – спрашивает он у Бернштейна.

      Доктор как ни старался, ничего у него не вышло. Либо немец этого не желал, либо просто не получалось по техническим причинам.

      – Хорошо, – говорит комполка. – Тогда попробуем по-другому. (А нужно сказать, Костя по-прежнему сидел в кальсонах на своей кровати.)

      И как рявкнет:

      – Встать, товарищ старший лейтенант!

      Костя не реагирует. Командир снова:

      – Встать сейчас же, так тебя, растак!!!

      Он хоть и интеллигентный человек был, но при необходимости мог выражаться не хуже Кости.

      Хорохорин вроде бы слегка встрепенулся. Словно дрожь по телу пробежала.

      – Действует, – шепчет Бернштейн. – Может быть, еще раз попробовать?

      – Встать, негодяй!!! – заревел комполка. – Как смеешь ты сидеть в подштанниках в присутствии старшего по званию?!!

      И, видать, пробило моего Костю. Вскочил он, зенки выпучил, комполка взором ест.

      – Докладывай… Что с тобой такое происходит?

      – Немец в меня вселился, товарищ подполковник. На посадку когда заходил… Вроде как мгновенный обморок. Очнулся, двигатели уже заглушены. Видать, он и посадил. Моими руками…

      – Ты его слышишь?

      – Никак нет. Только чувствую присутствие. Как если бы в соседней комнате радио играет. Бормотание какое-то…

      – А как же ты тогда определил, что это немец?

      – Запах от него идет такой… не знаю, как сказать… Не наш, короче.

      – Запах?! Ты вот что, Хорохорин… Договориться с ним попробуй, уж как, не ведаю, только постарайся. А то неприятности большие могут быть. До особого отдела армии дойдет, тогда сам понимаешь, какие последствия будут. Ты соберись. Ведь советский офицер. Победитель! От полетов тебя пока отстраняю. И заключаю под домашний арест, а то мало ли чего он может натворить, – комполка хмыкнул, – твоими руками. А вы, доктор, будете постоянно находиться при Хорохорине. К двери часового поставим. Чтобы в случае необходимости пришел на помощь. А ты, Хорохорин, если хочешь, чтобы все хорошо закончилось, выдавливай из себя врага. Любыми способами!

      Комполка удалился.

      Бернштейн растерянно смотрит то на Костю, то на меня.