Демоны ночи. Алексей Атеев

на часы. – Самое время. Я, пожалуй, тоже… А из напитков еще что-нибудь имеется?

      – Водка есть, коньяк, текила, абсент еще какой-то.

      – Абсента можно глотнуть. Под такую закуску не грех. – Она стала намазывать хлеб маслом, а потом положила сверху толстый шмат паюсной икры. – Давай, Степа, за упокой убиенных душ… А ты, Ершов?

      – Наливай.

      – Господин стрингер? – Взгляд остреньких карих глазок уперся в Павла, и вновь ему почудилось в облике женщины что-то неприятное, лисье. И вела себя она весьма странно. Словно перед ним вовсе не следователь прокуратуры. Да и остальные, по понятиям Павла, мало походили на работников правоохранительных органов… – Пить будешь, журналист? – спросила Вера Сергеевна. – Надо бы. Чтобы те в могилках спокойно лежали. А то, не ровен час, вылезут. – Она хохотнула, словно пролаяла.

      – Да будет он, будет… Куда денется, – ответил за Павла Ершов.

      – Пусть только попробует не выпить, – зловещим тоном прошипел участковый.

      – Вечно ты, Степа, людей пугаешь, – с ехидной укоризной произнесла Вера Сергеевна.

      – Должность у него такая, матушка, – прокомментировал реплику участкового Ершов. – Всегда на страже.

      – Я бы текилы выпил, – неуверенно произнес Павел.

      – Хрен с тобой, трескай текилу, – пренебрежительно отозвался Ершов, пододвинув к Павлу квадратную бутылку. – А мы абсента попробуем.

      Следователь уверенно, словно бывала здесь не раз, достала из кухонного шкафа четыре больших хрустальных стопки, граммов по сто каждая. Наполнила их.

      – Ну, как говорится: земля пухом.

      Все, включая Павла, выпили. Ему показалось, что хлебнул одеколону. Гортань обожгло, в горле встал терпкий горьковатый комок. Он закашлялся.

      – Не в ту дырку пошло, – весело сообщил участковый. – А ничего этот абсент, крепкий…

      – Ты, браток, закусывай, – ласково сказал Ершов.

      Павел последовал совету, намазал горчицей ветчину и стал жевать бутерброд. На присутствующих он старался не смотреть. Те тоже ели, причем неопрятно и торопливо, словно опасаясь, что их сейчас попросят вон. Особенно громко сопел и чавкал участковый.

      – Еще по одной? – предложила дама.

      – Я больше не буду, – твердо произнес Павел. – Еще в редакцию надо.

      – Как знаете, – равнодушно произнесла Слепцова. – А мы, пожалуй, продолжим.

      Еще раньше, когда Павел только вошел на кухню, он почувствовал тяжелый сильный аромат непонятного происхождения. Хотя он казался смутно знакомым, словно пахло какими-то пряностями, но не конкретно корицей или гвоздикой, а некой смесью экзотических трав, в большинстве ему неведомых. Единственным узнаваемым ингредиентом в этой смеси ароматов оказался терпкий дух чабреца. Скорее всего во время вчерашней суеты рассыпали несколько банок с приправами. Теперь, как решил Павел, именно от этого запаха у него внезапно и сильно разболелась голова. Алкоголь только усилил боль. К тому же происходящее все меньше