Грехи и мифы Патриарших прудов. Татьяна Степанова

он спросил у местного эксперта-криминалиста.

      – Вскрытие даст точный ответ. По моему мнению, судя по состоянию тела, не менее трех дней, – ответил тот. – Мы его на месте осматривать не будем, аккуратно извлечем и отправим патологоанатому. Состояние трупа таково, что осмотр и исследование надо проводить комплексно, в прозекторской. Я созвонился с коллегой Сиваковым. Он сегодня дежурит по области, и у него окно. Он сказал, чтобы труп везли прямо к нему.

      Катя поняла: состояние нашпигованного червями и жуками тела таково, что эксперт боится, что оно лопнет, расползется у него прямо в яме, если он будет его там ворочать, осматривать.

      Эксперт и оперативники начали доставать тело. Гущин внимательно наблюдал за их действиями. Когда труп покинул свою неглубокую могилу, полковник осмотрел яму – там ничего не было, кроме земли и палых листьев.

      – Судя по всему, убили не здесь. Сюда привезли и похоронили. А что стало причиной смерти? – спросил он эксперта. – Раны на половых органах?

      – Что-то я сомневаюсь, – ответил тот. – Они выглядят скверно, однако это все внешние повреждения. Возможно, причиной смерти стала черепно-мозговая травма. Но головы его у нас нет. Экспертиза что-то прояснит – состояние его внутренних органов, анализ крови.

      Гущин натянул резиновые перчатки и сам лично обыскал куртку безголового.

      – Ничего. В карманах пусто – ни документов, ни бумажника, – он хотел было перейти к обыску спущенных брюк, уже потянул на себя ткань, пытаясь расправить, однако эксперт помешал ему.

      – Федор Матвеевич, нет. Оставьте осмотр до лаборатории. А то я боюсь, что мы его внутренности с листьев начнем собирать.

      Гущин сразу же отступился. Экспертов он всегда слушал.

      Пока тело очень осторожно, на брезенте, несли в вызванную «труповозку», он спросил у местных оперативников, что с осмотром прилегающей территории.

      – Сами видите, какой листопад, – оперативник показал на толстый слой палой листвы под ногами. – Там, там и там зафиксировано нарушение слоя листьев и перегноя, похоже на след волочения. Труп волокли до этого места на той самой синей шторе для душа, которой потом тело и накрыли при закапывании. Следов ног того, кто это сделал, на этой почве мы не нашли и не найдем. Следов машины нет. Его сюда волоком тащили.

      – Ясно, что не оттуда, – Гущин кивнул на заросли, за которыми гудело Калужское шоссе. – Скорее всего, приехали по проселочной дороге. Возможно, ночью.

      – Почему ночью? – спросила Катя.

      – Риска меньше, – ответил Гущин. – Хотя сейчас темнеет уже рано. И я не думаю, что убийца местный.

      – Почему? – Катя уже заинтересовалась.

      – Местный нашел бы другое, гораздо более пригодное и уединенное место в этом лесу. А тут ясно – воспользовались первой попавшейся ямой недалеко от проселка. Постарались поскорее избавиться от тела, даже закопали кое-как. Собака вон в одночасье нашла.

      – Значит ли это, что и убитый – тоже не здешний?

      Гущин глянул на нее. И она