О Китае. Генри Киссинджер

самое время были проведены штабные учения и работа с картами. Китайцы пришли к заключениям, противоречащим, по мнению западников, здравому смыслу, о том, что Китай сможет победить в войне против американских вооруженных сил. Их доводы выглядели так: американские обязательства во всем мире не позволят США направить больше 500 тысяч военнослужащих, в то время как Китай мог выставить армию численностью в 4 миллиона человек. Китайские штабисты полагали, что у них будет также и психологическое преимущество, поскольку большинство народов мира поддержат Китай[211].

      Китайских штабистов ни разу не посетила мысль о вероятности ядерного удара – возможно, оттого, что они не имели ни собственного ядерного оружия, ни средств его доставки. Они пришли к выводу (хотя и не без некоторых известных скептиков), что американцы вряд ли прибегнут к ядерному ответу, учитывая советскую ядерную мощь. Кроме того, существовал риск для собственных войск на полуострове из-за «перекрестного эффекта»: американский ядерный удар по продвигающимся в глубь Кореи китайским войскам мог также уничтожить и войска США[212].

      26 августа Чжоу Эньлай в Центральном военном совете обобщил китайскую стратегию. Пекину «не следует относиться к корейской проблеме как затрагивающей только братскую страну или относящейся к интересам Северо-Востока». Напротив, Корею «следует рассматривать как важный международный вопрос». По убеждению Чжоу, Корея «действительно представляет собой фокус мировой борьбы… После захвата Кореи Соединенные Штаты непременно повернут на Вьетнам и другие колониальные страны. Поэтому корейская проблема по меньшей мере является ключом к Востоку»[213]. Чжоу сделал вывод о том, что из-за недавних пересмотров северными корейцами прежних договоренностей «наши обязанности сейчас значительно возросли… и нам следует приготовиться к худшему, и подготовиться быстро». Он подчеркнул необходимость соблюдения секретности, с тем чтобы «мы смогли вступить в войну и нанести противнику внезапный удар»[214].

      Все это происходило за несколько недель до команды Макартура о высадке морского десанта у Инчхона (что предвидела китайская экспертная группа) и более чем за месяц до пересечения американскими войсками 38-й параллели. Короче говоря, Китай вступил в войну, тщательно просчитав стратегические варианты развития ситуации, а не из-за американского тактического маневра – и уж тем более не из соображений отстоять законным путем неприкосновенность 38-й параллели. Китайское наступление явилось стратегией упреждающего удара против опасностей, фактически еще не существовавших, и базировалось оно на суждениях об американских конечных целях в отношении Китая, которые были неправильно поняты. Здесь также проявилась решающая роль Кореи в китайских расчетах на перспективу – условие, возможно, даже больше подходившее для нашего времени. Настойчивость Мао в продвижении своей линии, вероятно, также питала уверенность в том, что это было единственное средство, которое могло примирить

211

Там же. С. 144.

212

Goneharov, Lewis, and Xue, Uncertain Partners, 164–167.

213

Chen, China's Road to the Korean War, 149–150.

214

Там же. С 150.