О Китае. Генри Киссинджер

Игнатьев также провел переговоры о положении об открытии Урги (ныне Улан-Батор) в Монголии и города Кашгар на далеком западе Китая для торговли с Россией и учреждения там консульств. Унижение было усилено тем, что Элгин, в свою очередь, обеспечил для Англии расширение колонии в Гонконге за счет соседней территории Цзюлун. Китай попытался заручиться поддержкой России на случай еще одного нападения договорных держав, господствовавших в китайской столице и на побережье, но в эпоху китайской слабости «использование варваров против варваров» не обходилось без жертв.

      Сопротивляясь угасанию

      Китаю не удалось бы выжить в течение четырех тысячелетий как уникальной цивилизации и в течение двух тысячелетий как унитарному государству, если бы он пассивно относился к безудержным иностранным вторжениям. На протяжении всего этого периода завоеватели либо принимали китайскую культуру, либо их постепенно поглощали свои же подданные, скрывавшие свое сопротивление под маской терпимости. Наступил еще один такой период.

      В результате конфликта 1860 года император и дворцовая фракция, выступавшая против учреждения британской миссии, покинули столицу. Великий князь Гун, сводный брат императора, в докладной записке на имя императора в 1861 году так подытожил ужасный стратегический выбор для Китая:

      «Сейчас, когда Няньцзюньское восстание пылает на севере, а Тайпинское – на юге, наши военные поставки истощены, наши войска измотаны. Варвары используют нашу слабость и пытаются установить контроль над нами. Если мы не сдержим свой гнев и продолжим враждебные действия, нас ждет мгновенная катастрофа. С другой стороны, если мы не будем обращать внимание на то, каким образом они вредили нам, и не сделаем никаких приготовлений против них, то мы оставим в наследство нашим сынам и внукам источник печали»[105].

      Вот в чем заключалась классическая дилемма терпящих поражение: может ли общество сохранять сплоченность, стараясь адаптироваться к завоевателю, и как наращивать способность превратить неблагоприятный расклад сил в свою пользу? Великий князь Гун сослался на древнюю китайскую пословицу: «Склоняться к миру и дружбе, когда временно ты вынужден делать это; использовать войну и оборону в качестве своей подлинной политики»[106].

      Докладная записка Гуна, на которой невозможно было получить высочайшую резолюцию, устанавливала приоритеты по степени опасности, при этом, по сути, вновь использовался принцип нанесения поражения ближним варварам с помощью дальних варваров – классическая китайская стратегия, о которой примерно сотню лет спустя вспомнит Мао. Докладная Гуна демонстрировала острую геополитическую проницательность в оценке типа угрозы со стороны разных захватчиков. Несмотря на неминуемую непосредственную угрозу со стороны Англии, в докладной записке ее ставили на последнее место в списке долгосрочных опасностей для единства китайского государства, а Россию на первое:

      «И

105

«The New Foreign Policy of January 1861», в: Teng and Fairbank, eds., China's Response to the West, 48. Для соблюдения последовательности в данной книге используется современная транскрипция «нянь» вместо широко употреблявшейся во времена публикации цитируемой книги транскрипции «нень». Смысл слова в китайском языке остается таким же.

106

Там же.