Ребус старого пирата. Борис Бабкин

разведчик и послан японским генералом, – забормотал Дубов. – А группа наша должна была…

      – Тебя не спрашивают! – Оборвал его старший лейтенант. – Ну что? – Он за волосы повернул лицом к себе голову Евгения. – Говорить будешь или еще хочешь?

      – Товарищ старший лейтенант! – остановил его капитан, которого в этот момент внесли солдаты. – Что вы делаете? Он спас мне жизнь и уничтожил…

      – С вами тоже разберутся! – пообещал тот. – Как это вдруг диверсант оказался в твоей форме, а ты в его комбинезоне? И спас тебя шпион. Помолчи пока, тебе еще придется ой как много говорить!

      – Что вы себе позволяете, старлей? – Капитан приподнялся на локтях.

      – Ладно, выносите их к реке. И вызывай вездеход, – приказал радисту старший лейтенант.

      – Товарищ старший лейтенант, – обратился к нему старшина-пограничник, – все-таки не стоит уподобляться фашистам.

      – Ты думай, Иванов, прежде чем говорить, – старший лейтенант шагнул к нему, – а то ведь и…

      – А ты меня не пугай, – ответил старшина. – Я войну с сорок первого прошел. И таких, как ты, нагляделся, с пулеметами за солдатами сидели. Я присягу давал, не нарушал ее и другим не советую. Пугать меня не надо, пуганый не раз. И фашисты пугали, и бандеровцы. Да и здесь уже полгода не единожды видел всяких. Капитан же говорит, что этот, – он кивнул на Мирославского, – спас его. И чукчей тоже. А этого, – старшина посмотрел на Дубова, – отдай моим, они его сразу кончат. Он двоих наших убил.

      – Хватит, старшина. Такие, как он, – старший лейтенант посмотрел на Мирославского, – отца моего убили два года назад.

Магаданская область

      – Лихо он его! – усмехнулся старший лейтенант НКВД. – Руки скованы сзади, и нате вам, номер – двоих солдат ногами уложил и старшину, падая, ударил ногой в горло. Кто он такой?

      – Он не сообщил, – ответил мужчина в военной форме без знаков различия. – Диверсант из японской группы, белогвардейский сынок утверждает, что это сын генерала Мирославского. Вообще-то в тридцать седьмом выяснилось, что он и его старший сын предатели. Ну и в лагерь поехали. А жена его с младшим сыном еще в гражданскую во Францию уехала.

      – Я уже говорил, – вздохнул Дубов, – нашу группу должны были встретить Мирославский с напарником и капитан-пограничник. Пограничник собирался поменяться одеждой с одним из наших и уйти, предварительно получив признаки якобы ранения. Я надеюсь, моя помощь будет учтена? – Он посмотрел на майора НКВД и перевел взгляд на сидящего в кресле мужчину в круглых очках. – Я не совершил ничего, чтобы хоть как-то могло навредить России…

      – Уведите, – распорядился мужчина в штатском.

      – Ну что, Стрижов, – усмехнулся полковник НКВД, – видел, что с твоим приятелем сделали? И тебя это ждет, гнида. Напаскудил, так имей мужество призваться. А то ведь Дубов всю правду-матку выложил, снял груз с души. И чукчи-охотники признались, что были проводниками парашютистов.

      – Крыса ты штабная, – простонал капитан, лежа на полу со связанными руками. – Я четыре года