Ребус старого пирата. Борис Бабкин

может осквернить память об отце. Поэтому давай не будем…

      – Хорошо. Но я все-таки постараюсь выяснить, кто проявляет интерес к вашему отцу, а также почему и от кого у Муравьева была записка с вашей фамилией.

      – Это, пожалуй, можно объяснить. Я все-таки пересажал немало всякой мрази, возможно, кто-то пожелал отомстить.

      – А вы сами верите в то, что сейчас сказали?

      – Научил на свою голову, – проворчал отставной полковник. – Если честно, то нет. Не стоит копаться в этом. Вполне возможно, кто-то пустил слух, что у Мирославского несметные сокровища…

      – Слух действительно был, в лагерях на Колыме об этом говорили. Есть у меня одна мысль.

      – Но ни слова моим, – предупредил Иван Евгеньевич.

      – Погоди, – рассердился Яков Лазаревич, – как это уволили? Почему? Я немедленно позвоню…

      – Никуда не надо звонить, – остановил его крепкий мужчина. – Распалась наша фирма. Хорошо еще, поделили деньги и не остались нищими. А все шло к тому. Права была Анжелика.

      – Что ты решил, Валентин?

      – А что я могу? Не знаю. Конечно, буду что-то искать. Почему ты, папа, не уехал на Землю обетованную? В Израиль…

      – Да потому что там не первый год идет война. Я тебе говорил, что надо заниматься пусть некрупным делом, но своим.

      – Но тем не менее США, Франция и Англия и даже Германия и Япония живут…

      – Россию долго сдерживали коммунисты, они отвернулись от Бога.

      – Ладно, пойду приму ванну, а потом буду думать, чем заняться. Анжелика звонила?

      – Уже три дня молчит. Я не знаю, что и думать.

      – А кто приехал?

      – Давид Шалон с бредовой идеей о том, что в России есть разгадка тайны Черного Джона.

      – А что он сказал?

      – Не понимаю, почему ты вдруг спросил? – сердито посмотрел на него отец.

      – Да просто так. Почему он явился к тебе и заговорил об этом? Насколько я помню, ты всегда говорил, что Давид Моисеевич умный человек.

      – К сожалению, я ошибался. А сейчас начинаю жалеть, что сказал об этом тебе. Надеюсь, ты не будешь…

      – Разумеется, нет. А сейчас, с твоего разрешения, я приму ванну.

      – Зря я сообщил ему о словах Давида, – пробормотал Эйверман.

      – Да он ничего не желает слушать, – сердито сообщил по телефону Шалон. – Хотя мне показалось, что я сумел заинтересовать его.

      – Папа, – вздохнул сын, – зачем ты все ему рассказал? Надо было только попросить его вывести тебя на Мирославских.

      – Подождите, Алон, как это выглядело бы? К тому же я не уверен, что Яков хорошо знаком с Мирославским.

      – Он его вообще не знает. У него есть знакомый, ты его тоже знаешь, который мог бы пригодиться.

      – Кого ты имеешь в виду?

      – Василия Аркадьевича. Позвони ему.

      – Но позволь, он и я – старые недруги.

      – Позвони, папа, – твердо повторил сын.

      – Знаешь, – сказал полный лысый мужчина, – я всегда