Ребус старого пирата. Борис Бабкин

Стрелять в вас не буду, все-таки свои. Вы нарушителей ловите, а ведь мы на Аляске захватили самолет и удрали от американских истребителей. Вот так… – вздохнул он. – А я вроде как и погибать права не имею. А что я могу сказать, если возьмете сына расстрелянного в тридцать седьмом врага народа?.. То, что я воевал за вас, вам плевать. Вы меня даже не расстреляете, а в лагерь сунете. В плен, теперь советский, я не пойду, хватит с меня немецкого. Если там надежда была, что придут наши и освободят, то здесь на что надеяться? – Послышался приближавшийся собачий лай. – Это плохо! – Мирославский достал из кармана кисет и вошел в ручей. Пробежав метра три, вернулся. Осторожно поставил ногу на плоский камень, посыпал свои следы порошком из кисета и медленно пошел вверх по сопке.

      – Вот тут он в ручей вошел, – проговорил проводник овчарки. – Дальше не пошел, собака след взяла бы.

      – Вон в ту сторону двинулся! – увидев сломанные ветки, крикнул один солдат.

      – Вперед! – скомандовал старший лейтенант.

      – Застрелился, гнида, – усмехнулся капитан. – Видать, столько у него…

      – Да что-то непонятно мне, – перебил его старшина. – Он ведь не по нас стрелял, а вверх. Ну чтоб просто…

      – Хватит, Харин! – остановил его офицер. – Молчи. Я тебя знаю, поэтому никому ничего…

      – Так я тебе, капитан, и говорю! – Старшина усмехнулся в усы. – Неужели ты не понял, что этот мужик…

      – Хватит, – повторил капитан, – договоришься, старшина, сам знаешь, какое время сейчас.

      – Понял, товарищ капитан.

      – Ну что? – спросил капитан подошедших солдат.

      – Нет там никого, – ответил один. – Видно было бы, если бы кто зашел в распадок.

      – Пошли дальше, – сказал капитан. – И поосторожнее. Опасный он и наверняка вооружен, даже автомат не взял.

      – Его живым брать? – спросил кто-то.

      – Да, но если попробует сопротивляться, бейте на поражение.

      – Из Магадана пришел приказ живыми брать, – напомнил старшина.

      – Один застрелился, а второй оказал яростное сопротивление, – усмехнулся капитан. – Я солдатами рисковать не стану. Слышал, что Лугов о нем говорил – ногами бьет, как серпом. Японец, наверное, у них эти приемы отработаны. – Впереди раздались автоматные очереди. Сухо щелкнул револьверный выстрел. – Вперед! – крикнул капитан.

      Мирославский, скатившись с крутого пригорка, упал в сухое русло. Увидел метрах в двадцати на склоне сопки двоих солдат и нажал на курок. Пуля просвистела над головами солдат.

      – Не воевали юнцы, – вздохнул Евгений и упал за обросший мхом камень, по которому тут же застучали пули автоматных очередей. – Не уйти! – оскалился Мирославский. – А как же это? – Он дотронулся до груди. – Нет уж, великому Союзу не достанется, слишком большую цену я заплатил за это. Деда расстреляли, отец пропал в лагерях. А ведь он верно служил вам, товарищи коммунисты. Может, пристрелить кого? Офицера увижу, буду стрелять на поражение. – Евгений пополз в чащу березняка и тут же провалился в заросшую травой и кустарниками