Пять минут между жизнью и смертью. Галина Романова

но Сетин вернулся сам.

      Вошел в столовую с портфелем в одной руке и телефоном в другой. Подошел к столу, за которым она маялась в окружении роскоши от одиночества. Чуть наклонился вперед, будто хотел сказать ей что-то на ухо. Но ведь тогда стоило подойти поближе, а не торчать от нее в трех метрах. И проговорил с нажимом:

      – Я не чувствую себя одиноким, дорогая. А знаешь почему?

      – Почему? – спросила Лера.

      Она не поверила ему. Она считала его самым одиноким человеком на свете. У нее были тети, дяди, подруги, двоюродные сестры и братья, друзья, бывшие коллеги по работе, которые все еще не забыли ее.

      А у него никого не было! Никого, кроме деловых партнеров.

      – Почему? – поторопила она его с ответом, поскольку он замешкался, странно ее разглядывая.

      – Потому что у меня есть Оксана и ты, – проговорил он с неохотой, двинулся к выходу, но успел предупредить, перед тем как скрыться в холле: – И я не желаю больше обсуждать это, дорогая. Не желаю!!!

      И ушел, громче обычного хлопнув входной дверью. А она осталась сидеть над застывшей рисовой кашей с сухофруктами. И сидела до тех пор, пока Оксана Петровна не потянула из-под ее локтя салфетку.

      – Валерочка, детка, пойди подыши воздухом, – посоветовала она, глядя на нее с сочувствием.

      Наверняка все слышала и жалела теперь ее, горемычную. Она однажды так ее и назвала – горемычная.

      – Погода стоит замечательная. Под яблонями возле пруда такая благодать! – взахлеб нахваливала их сад, в котором Лере было скучно и пусто, Оксана Петровна. – Чего в доме сидеть. Виталик сказал, что к обеду не будет. Чего в доме сидеть? Или поплавай, тоже для здоровья полезно.

      – Я в город хочу. Домой, – вдруг вырвалось у Леры, и она тут же прикусила язык, зная, что за этим последует.

      Конечно, Оксана Петровна испуганно охнула, оглянулась, а вдруг Виталик вернулся. И покачала головой с сочувственным осуждением.

      – Здесь твой дом, Валерочка, здесь. А про квартиру городскую забудь. Виталик сердится, когда ты туда без него ездишь.

      – Без него езжу – сердится. С собой зову – сердится. Он все время на меня сердится. – Лера поставила локти на стол, ткнулась подбородком в кулаки и запричитала: – Он все время на меня за что-то сердится, Оксана Петровна. Вы не знаете – за что? Может, потому, что я не похожа на его Сашу, Машу и Наташу? Или потому, что понравилась его деловому партнеру из Финляндии? Или за то, что мне звонят друзья и подруги, а ему нет? А может, он просто завидует мне и признаться боится?

      Оксана Петровна моментально замкнулась, поджала губы и захлопотала у посудомоечной машины.

      Обсуждать своего драгоценного Виталика пожилая женщина не собиралась ни с кем, даже с его четвертой женой, которой он заявил, что она не безразлична ему. Кажется, она даже не обратила на его слова внимания. Попросту пропустила их мимо ушей.

      Э-эх, неблагодарная! Знала бы она, чего подобное заявление Виталика стоит, не куксилась бы теперь за столом.

      Скучно ей, глядите-ка! Скучно – пойди поработай! Нет,