Дверь в Лето. Роберт Хайнлайн

и вышел, кипя от злости. Мистер Пауэлл уже отложил мои экземпляры документов, подписанные в суде. Когда я забирал их со стола, он заметил:

      – Можете оставить их здесь, если хотите. Заберете завтра в полдень… тот комплект, что отправится с вами в усыпальницу.

      – А что станет с другими?

      – Один комплект мы оставим у себя. Затем, когда вы заснете, один комплект пошлем судье и один – в Карлсбадские архивы. Н-да. Доктор предупредил вас о соблюдении диеты?

      – Конечно.

      Чтобы скрыть раздражение, я стал листать бумаги.

      Пауэлл потянулся за ними.

      – Я сохраню их до завтра.

      Я спрятал бумаги за спину.

      – Я и сам смогу их сохранить. Может, мне захочется что-нибудь изменить.

      – Увы, уже поздно вносить изменения, дорогой мой мистер Дэвис.

      – Не давите на меня. Если надумаю что изменить, приду пораньше.

      Я раскрыл сумку и засунул документы во внутренний боковой карман, рядом с Питом. Я и раньше держал там ценные бумаги. Может, там не так надежно, как в архивах, упрятанных в Карлсбадские пещеры, но гораздо надежнее, чем можно себе представить. Однажды какой-то гнусный воришка попробовал залезть в этот карман. Думаю, у него до сих пор на руках и лице шрамы от когтей Пита.

      2

      Выйдя из здания компании, я спустился к автомобильной стоянке по Першинг-сквер, где утром оставил свою машину. Бросил в счетчик несколько монет, включил автопилот, набрав код западной магистрали, выпустил Пита из сумки на сиденье и расслабился. Вернее, попытался расслабиться, – движение в Лос-Анджелесе интенсивное до жути, а я не очень доверял автоматике. Давно собирался переделать систему: она немного устарела, чтобы соответствовать своему названию «идеально надежной».

      Наконец мы миновали Западную авеню – можно было переходить на ручное управление. Однако я уже прилично издергался, и меня потянуло промочить горло.

      – А вот и оазис, Пит!

      – Вер-р-р-но?

      – Прямо перед нами.

      Пока я искал, куда бы приткнуть машину (Лос-Анджелесу не грозит оккупация – захватчики просто не найдут места для стоянки), я вдруг вспомнил, что доктор запретил мне прикасаться к спиртному. Тут я очень образно и доходчиво растолковал ему, как он может поступить с подобными советами, – жаль только, что он не мог этого услышать. Интересно, сумеет ли он сутки спустя определить, пил я или нет? Я что-то читал на этот счет, но тогда меня интересовало совсем другое, и я пролистал статью, не вникая в смысл написанного.

      Черт, а ведь в его власти запретить мне лечь в анабиоз! Буду-ка я похитрее и отложу выпивку до лучших времен.

      – С-р-ра-а-з-у-у? – заинтересовался Пит.

      – Нет, пожалуй, отложим до лучших времен. А сейчас поищем-ка придорожную закусочную.

      Я вдруг с удивлением обнаружил, что к выпивке меня совсем не тянет. Вот поесть и выспаться я бы не отказался. Да, доктор оказался прав – я был совершенно трезв и впервые за много недель чувствовал себя хорошо. Может, и вколол-то он мне в корму всего лишь какой-нибудь B1; но если так, то доза