Скиталец. Хромой Бог. Василий Баранов

олуденное жаркое солнце смотрело на землю, бросало пригоршни золота, лаская землю внизу. Оно ослепляло своим величием весь окружающий мир. Синее великое небо, наброшено драгоценной тканью на зеленые кудри деревьев. Небо чистое, словно его недавно постирали. Только редкие облака проплывают в вышине. Городская суетная улица, по которой бежит сейчас троллейбус. Роман сидит на мягком сиденье троллейбуса и сквозь пыльное оконное стекло глядит на улицу. Чуть улыбаясь. Хорошо. Еще утром он с волнением входил в военкомат, как его примут там. Но приняли его радушно. По военному, немного казенно. Но все же жаловаться было не на что. Наоборот. Через несколько часов он держал уже бумаги: направление на работу и документ на квартиру. На его первую квартиру в этой жизни. Собственную квартиру. У него никогда не было собственного дома. Кто он? Сирота, воспитанник детского дома. Теперь у него вдруг появилось собственное жилье. Отчего не радоваться. Это, конечно, командир, он позаботился. Позвонил в военкомат. Хороший мужик у них, комбат. Отличный дядька. Романа демобилизовали из армии по ранению. И некуда было бы ему идти, если бы не комбат. Рома. Ромка, вернулся в свой родной город. За два года тут многое переменилось. Все знакомое и другое. Он мог вспомнить детский дом, в котором рос. Родителей он не помнил, не знал. Были дни, когда хотелось узнать, откуда он, кто родители. Было бы легче знать, кто и почему навсегда выкинул его из своей жизни. Или не знать лучше? Но горечь эту он одолел. О днях в детском доме он пытался вспоминать только хорошее. Тетю Клаву, ее любящие мягкие руки. Ребят, с которыми рос. То, что вспоминать не хотелось, он вытравил из своего сознания. Но ощущение одиночества притаилось в глубине души. Всплыла давняя обида на то, как его часто наказывали за малые провинности, за порванную рубашку, за ботинки измазанные цементным раствором. Прочь все плохое. Он начинал новую жизнь. Каких-то несколько часов, и он стал владельцем собственной квартиры. У него теперь была работа, было будущее. Троллейбус легко бежал, запинался об остановки. На каждой из них он гремел входной дверью. Пассажиры входили и выходили, и троллейбус шел дальше. Роман ждал, когда объявят его остановку. А за окном троллейбуса шла своя жизнь, со своими радостями и печалями. И этот мир еще не знал, его будущее едет в простом салоне городского транспорта. Под мышкой с костылем. Роман услышал, следующая остановка госпиталь. Ему пора выходить. Он взял свой чемодан из легкого кожзаменителя. Накинул на плечо лямку рюкзака, зажал под мышкой костыль и стал пробираться к выходу. Вышел на своей остановке. Постоял, огляделся. Теперь это его остановка. Остановка на многие годы. Его пристанище. Все, как ему говорили. Пройти немного вперед, вон там, справа, торговый центр. Вон зебра перехода. Надо перейти на ту сторону, и он уже почти дома. Ромка перешел улицу, еще раз огляделся. Там, за забором, очевидно, больничный городок. Госпиталь, место его будущей работы. Здания старые вперемешку с современными. Дорожки, по которым ходят люди. Все почти рядом. Ему будет легко и просто добираться до работы. Он будет работать там кастеляном или проще, завхозом. Не плохая работа. Платят, конечно, не много. Но для начала ему хватит. Надо будет поговорить, может, дадут еще какой-нибудь приработок. Куда же ему еще идти, выпускнику детдома, без особой профессии, калеке. Каменный забор домов отгораживает улицу от тихих дворов. Ему надо войти в один из них. И там он найдет свой дом. Ромка вошел во двор. Большое пространство двора. Вон там девятиэтажки. И тут же дома пониже. Роман шел по серому тротуару в сторону неказистых бараков. Один из трех бараков его дом. Он идет по дорожке обсыпанной песком, обрамленной деревянными рейками к одному из этих бараков. Три синих домика. Они, словно случайно, приютились здесь. Роман в своих мыслях, прозвал бараки «три поганки». Эти домики выглядели здесь какими-то чужеродными. Три поганки среди высоких деревьев каменных домов. Роман подошел ближе, стал разглядывать номера. Вот, большая цифра шесть. Это его, его дом. Роман уверенно зашагал в сторону этого синего барака. Остановился, разглядывая его. Подслеповатые окна с деревянными рамами. Кто же в бараке будет ставить современные пластиковые окна. Вокруг барака низкий штакетник. За ним густая трава и кусты. Шиповник. Скоро эти кусты зацветут, наполняя божественным ароматом воздух. Начало лета, первые дни. Роман подошел ближе к дому. Вот подъезд. Возле входной двери лежит большая толстая доска. Над дверью козырек. Доска, очевидно, здесь лежит давно. Чуть-чуть прогнила. Ее положили здесь, что б в дождливую погоду перебраться через лужу. Роман подошел к двери, взялся за ручку, распахнул дверь. Скрипнула ржавая пружина. И он вошел, вошел в подъезд. Здесь царит легкая прохлада, полумрак. Тусклая грязная лампа под потолком. Три ступеньки. Он поднялся на них, остановился перед дверью. Она окрашена желтой грязной краской. Дверь его дома. Роман достал из кармана ключ с двумя бородками, вставил в замочную скважину. Ключ легко повернулся. Дверь раскрылась пред Романом. Он шагнул в свою квартиру. Прихожая. Включил свет. На полу лежит серая тряпка. Небольшая прихожая. На стене прибита металлическая вешалка с полкой для головных уборов. Несколько крючков, куда можно повесить одежду. Прямо под вешалкой стоит грубая подставка для обуви, склоченная из нетёсаных досок. Роман поставил свой чемодан прямо на пол. Заглянул в одну дверь. Включил свет. Душевая. Ржавый