Перерождение. Свами Даши

по хатха-йоге давали тюремный срок. И люди, граждане уже свободной страны, по привычке шарахались от всего, что не входило в набор утвержденных партией и правительством необходимых для жизни знаний. Так что информация еще долго не текла по этим высохшим руслам на территорию нашей страны. И моя жажда вырваться из беличьего колеса обыденной жизни, выбраться из тупика, который я создал своими руками, пришлась именно на то «голодное» на источники информации время, которое, тем не менее, предшествовало настоящему буму на самые разнообразные духовные практики, который, как видите, мы имеем сегодня. Но в тот, уже очень далекий для меня сегодняшнего, день я понял, что надо что-то менять.

      Все мы люди, и все мы подвержены разного рода слабостям. Все мы так или иначе перекошены, надломлены, ранены. И для меня очень важно, чтобы каждый понял: я такой же человек, как и любой из вас. И я не скрою той до ужаса обыденной и в то же время весьма печальной причины, которая изначально запустила механизм моей трансформации. Трансформации, которая заняла долгие годы.

      Все началось с того, что я обнаружил себя в жесточайшем запое, который, увы, уже давно не измерялся днями. Моя жизнь на тот момент представляла из себя то самое сказочное «разбитое корыто». Я потерял все. Я потерял друзей. Я потерял свою семью. Я потерял себя. Я четко осознавал, что умираю. Тогда мне еще не было и тридцати.

      Единственным, что я на тот момент знал о нетрадиционной медицине, была подробно изученная мной работа Поля Брэгга о лечебном голодании. И я, недолго думая, вооружившись только лишь прочитанным, поднялся к себе на семнадцатый этаж, вошел в квартиру, заперся, без страха и упрека выбросил ключи от квартиры в окно. И ушел на сорок дней в голод.

      Тогда я твердо решил: либо помру, либо исцелюсь. Вот так вот запросто. Если бы я знал, что мне предстоит… Но я ничего не знал и смело положился на свою «чуйку», которую теперь называю интуицией. Я прекрасно понимал, что прыгаю с десяти тысяч метров без парашюта. Но мне было уже не страшно рисковать своей жизнью, потому что на тот момент я умудрился превратить ее в сущий ад. И сейчас я могу сказать, что мое первое в жизни сорокадневное голодание было одним из жесточайших и в то же время самых удивительных опытов в моей жизни.

      Пугать читателя малоприятными подробностями физиологического характера не стану. Но развлеку некоторыми моментами, которые мне особо запомнились.

      Сильно потряс третий день детоксикации, когда внезапно кожа на всем теле приобрела глубокий, насыщенный фиолетовый цвет. Потрясение дополняла сильнейшая мигренеподобная головная боль. Далее последовали четыре дня какой-то невероятной ломки с болями во всех возможных частях и тканях тела. Судя по ощущениям, внутренние органы поочередно отказывали. Я понял, что, кажется, вот теперь уже точно умираю. Но не умер. А примерно на восьмой день (от страданий я уже мало что соображал, поэтому точно не могу сказать, какой по счету это был день), что-то изменилось. Стало легче. Затем по нарастающей день за днем начала свое неумолимое наступление такая эйфория, о которой я уже и думать забыл.

      Тогда я не знал, что после очистительного криза обязательно наступает вот это невероятно чистое и светлое состояние радости как награда смелым и выжившим. Радуется каждая клеточка твоего тела, радуется душа, укрепляется дух. Теперь уже с легкостью идешь на физические жертвы, и голодание уже не кажется каким-то истязанием, потому что ты чувствуешь невероятную пользу, которую оно приносит. И первые дни этой эйфории я еще пытался шевелиться, вставать, что-то делать. А потом просто лег и уставился в потолок. Так было хорошо.

      Мысль о том, что я, будучи еще в невменяемом состоянии, сообразил обеспечить себе стопроцентное затворничество, радовала меня. Никто не приходил, никто не мог войти, а я никому не мог открыть дверь, так как ключи от квартиры благополучно валялись где-то на улице, а может, и в сточной канаве. Мне было все равно. Я был надежно заперт на последнем этаже многоэтажки, в своей квартире с видом на Финский залив, который в те времена был еще совсем дик и не застроен. Дом стоял на отшибе. Признаков цивилизации было крайне мало. Лучшие условия для начинающего затворника. Даже сейчас я с уверенностью могу сказать, что место для медитаций было выбрано просто идеальное, хотя на тот момент ни о каких медитациях я и помыслить не мог. Я был бесконечно далек от практики и в то же время бесконечно близок. Я стоял на границе своей старой жизни и новой, но был настолько слеп, что не замечал этого. Я просто смотрел из окна и видел красивый летний пейзаж. Я чувствовал свое дыхание и ни о чем не думал, даже не подозревая, что уже начинаю медитировать. Я просто наслаждался картинкой. Упивался перспективой. Я совсем не понимал в тот момент, что перспектива, которая открывается передо мной, гораздо более многослойна, осмысленна и, не побоюсь сказать, будто бы предначертана мне судьбой. А тогда я только и мог, что радоваться: все идет просто идеально! На дворе стояла теплая летняя погода, а голодать, между прочим, нужно обязательно в тепле. Зимой мой зашлакованный и истощенный организм мог бы просто не выдержать. Но тогда я этого еще не знал и даже не понимал, как мне повезло.

      К окончанию голодания, на сороковой день, я чувствовал себя заново родившимся. Ведь что на самом деле