Конь бледный. Евгений Щепетнов

ли, вдруг они только кажутся мертвыми. Получить по башке в самый ответственный момент, сорвать операцию – это не для диверсанта.

      Запер дверь оперативного отдела, отрезав его от внешнего мира, и сосредоточился на главном – пора было допрашивать пленного. Задача нелегкая – Зимин не любил пытать «языков», но что поделать, если по-другому их не разговорить? Диверсантов учат, как вести допрос третьей степени, они прекрасно знают, где у человека болевые точки – на теле и в душе.

      Глава 2

      С трудом разлепил глаза, веки налились тяжестью, будто на них привесили гири. На стуле напротив сидел мрачный мужчина лет сорока, с худым, жестким, будто топором вырубленным лицом. Глубоко запавшие в глазницы на загорелом дочерна лице темные глаза смотрели исподлобья, будто хотели взглядом проникнуть прямо в мозг.

      Прохоренко дернулся, застонал – кисти рук как током прошибло. Больно! Еще раз дернулся и осознал, что руки связаны сзади, ноги тоже привязаны – к ножкам стула. Наклонил голову, чтобы посмотреть вниз, с ужасом обнаружил, что обнажен по пояс. Гениталии, сморщившиеся, посиневшие, свободно лежат на полированном сиденье. Но самое главное – человек, сидящий перед ним, держит в руках нож!

      И тогда он все вспомнил. Все, до мельчайших подробностей! Убийство охранника, этот мерзкий хруст ломающихся позвонков. А еще – приближающийся к виску кулак с зажатым в нем пистолетом. Его пистолетом, Прохоренко!

      Повертел головой, осматриваясь, снова дернулся, застонал от боли и от страха – на полу возле двери лежали мертвые оперативники, и под ними расплывалась темная, похожая на вишневый сироп лужа.

      – Что?! Что ты наделал?! – едва справляясь с нервным тиком. – Что ты хочешь сделать?!

      – Я собираюсь узнать, кто убил мою сестру, – безмятежно, почти ласково ответил мужчина и покрутил в пальцах серебристый клинок. – Сейчас ты мне все расскажешь. Не люблю пытать, но ты отказался рассказать все сразу, а потому я вынужден применить силу. Итак, кто убил сестру?

      – Да не знаю я! – соврал Прохоренко, который догадывался, кто это сделал. Впрочем, вопрос был задан не очень корректно. Прохоренко не знал, кто именно ее убивал, был исполнителем, но кто мог отдать этот приказ – догадывался. Вот только был удивлен, что его не известили об акции. На кой черт тогда ему, Прохоренко, отдавать приказ терзать должницу, если она умерла?! Глупо же, в самом-то деле!

      Впрочем, возможно, в этом был смысл. Если кто-то попытается связать смерть должницы с коллекторами – тут же обломится. Если бы коллекторы убили, так зачем тогда продолжают названивать по телефону, требовать возврата долгов? Логично. Дымовая завеса. Грамотно!

      Эта мысль успела промелькнуть перед тем, как человек с ножом наклонился и воткнул клинок Прохоренко прямо под ключицу – неглубоко, на пару сантиметров, и принялся аккуратно ковырять, будто хотел проделать широкое отверстие.

      – А-а-а-а! А-а-а-а! – Прохоренко завопил изо всей силы, надеясь, что его услышат охранники, стоящие у турникета