Исполнитель желаний. Ирина Щеглова

я посмотрела еще раз – никого.

      Но почему-то стало страшно, спина похолодела, как будто там, прямо за мной, стоял кто-то и сверлил недобрым взглядом… Чужое ужасное присутствие ощущалось так отчетливо: еще мгновение – и нечто жуткое прикоснется, схватит, уволочет в ночь, в темень непроглядную, туда, откуда нет возврата…

      Охваченная ужасом, почти лишенная воли, я толкнула дверь и, ввалившись в сени, захлопнула ее за собой, лязгнула засовом, прижалась спиной… Сердце бухало по ребрам, вот-вот выскочит, ноги ватные.

      Отдышалась, бормоча:

      – Вот дура, чего испугалась… нет там никого…

* * *

      Бабушка сидела у стола и читала книгу. Подняла голову на звук шагов и открывающейся двери:

      – Глаша?

      – Я… – Сбросила ботинки, повесила куртку. – Ба, тут совы живут?

      Она подняла голову, поправила очки:

      – Живут, конечно.

      – А зимой?

      – И зимой, – ответила бабушка. – Они спать не ложатся.

      Понятно: значит, я видела крупную сову или филина. Они же ночные птицы, бесшумные, летают неслышно.

      В большой комнате приглушенно бормочет о чем-то полусонный телевизор. Дед ушел спать и забыл выключить.

      Я стелю себе на диване, но спать не хочется, еще и десяти нет. По одному из каналов идет невнятный ужастик без начала и конца. Хорошо, что я скачала заранее несколько книг, к тому же в недрах шкафа живут древние романы в темных переплетах с пожелтевшими страницами и роскошными иллюстрациями – трепетные красавицы в шелках и бархате, кавалеры в камзолах и шляпах с перьями, битва индейцев с ненавистными бледнолицыми, рыцарский турнир, несущиеся всадники с тяжелыми копьями наперевес…

      Полустертые тиснения имен: Фенимор Купер и Жорж Санд, Александр Дюма и Роберт Льюис Стивенсон, Вальтер Скотт и Джек Лондон… Их всего несколько десятков, но они потрясающие!

      Может быть, Гоголя?

      Нет, почти наизусть знаю.

      Трогаю пальцами корешки, вытаскиваю наугад:

      А. К. Толстой «Избранное». Открываю и читаю – «Упырь».

      Как раз соответствует настроению.

      Бал был очень многолюден. После шумного вальса Руневский отвел свою даму на ее место и стал прохаживаться по комнатам, посматривая на различные группы гостей. Ему бросился в глаза человек, по-видимому, еще молодой, но бледный и почти совершенно седой…

      Непривычный текст, как бы нарочно замедленный, изобилующий мелкими деталями и подробностями, устаревшие слова и выражения – мне приходилось вчитываться, я старалась представить себе бал и бледного Рыбаренко с его жутковатым рассказом о мертвецах, затесавшихся меж живыми.

      – Смотрите-ка, как смешно прыгает этот офицер, – сказала толстая девица. – Эполеты так и бьют по плечам, того и гляди пол проломает…

      Я рассмеялась, потому что плясун был очень маленького роста, а подпрыгивал как кузнечик, все выше и выше.

      Руневский танцевал с Дашей, толстую девицу пригласил маленький офицер, все кружились, и люди, и вампиры, мелькали лица, подрагивало пламя свечей, вспыхивали