Незаконнорожденный. Книга 1. Проклятие болот. Владимир Вячеславович Микульский

, снова окно в нем – и здесь уже текут реки, по берегам которых раскидываются города. Но опять туман – и уже вокруг только барханы горячего песка, уходящие за горизонт; далее – уже безбрежные океанские волны… С каждой новой волной тумана изменяется и картина перед глазами.

      Но ветру тоже нужен отдых, и он иногда стихает. Вместе с ним замирает и всякое движение тумана, давая возможность детально рассмотреть то, над чем в это время остановился разрыв в нем.

      Воспользуемся представившейся возможностью и бросим взгляд на мир, открывшийся в одном из окон тумана времён…

      Вступление

      I.

      – А-а-а! – натужный женский крик метался под крышей большого, наполовину закопанного в землю дома.

      – Да ты тужься, тужься, вот дурёха! Этак всю ночь рожать будешь!

      Ворчливый беззлобный голос не умолкал ни на миг.

      – Угораздило же тебя рожать именно сейчас, когда на дворе мороз трещит, а не в приятный летний день!

      – Ты что, Гуда, рехнулась, что ли, на старости лет? – засмеялся более молодой голос, – как она может родить летом, если срок подошел зимой? Ты уже скольких детей приняла-то?

      – Хвала Фригг¹ (смотри примечания в конце книги), которой я никогда не забываю выделить долю, уже на вторую сотню пошло. И больше половины из них – мальчики.

      – Люди говорят, что не к добру это. Когда мальчиков больше, чем девочек, всегда война какая-нибудь приключается.

      – Не говори глупости, Рунгерд! Можно подумать, когда было больше девочек, наши мужчины сидели, засунув мечи в ножны? Ничего подобного! Махали ими, как всегда, не больше и не меньше!

      – А-а-а! – снова крик прервал разговор.

      – Вот раскричалась! Терпи, немного осталось!

      – И угораздило же ее оказаться с конунгом Бьерном в охотничьей хижине наедине. Небось, не обошлось без происков Гулльвейг², врага всех людей, особенно если они довольно привлекательны, как Сольвейг.

      – Скорее, здесь была Фрейя³, чем Гулльвейг. Всем известно, что Сольвейг давно положила глаз на Бьерна⁴. Весна всем головы дурит. А медведь – он медведь и есть. Хоть наша община и маленькая, но все же сотни полторы воинов насчитывает, а это немало, а он ее конунг, да и сам по себе человек видный. Его жена с Сольвейг не идет ни в какое сравнение.

      – Так это ее первенец? И она решилась рожать, не будучи замужем? Я бы никогда так не сделала! А что же Бьерн?

      – А он даже рад. Выгляни наружу, увидишь: стоит, топором над головой крутит, отгоняет злых духов.

      И снова женский крик забился по стенам.

      – Смотри, уже головка показалась, подхватывай.

      – Мальчик!

      – Пуповину обрезай!

      – А ну мы его по попке!

      От легкого шлепка малыш вздохнул и моргнул синими глазками. Но не заплакал.

      – Ишь ты, молчит! А ну, еще раз!

      После второго шлепка, наконец, маленькое личико сморщилось, и он подал басистый голос.

      – Смотри, какого великана родила, как будто он потомок турсов⁵.

      – А ты посмотри на Бьерна – чем не великан? Однако, малыша ждет нелегкая жизнь. Отец от него, конечно, не откажется, вырастит вместе с другими сыновьями. Но он незаконнорожденный, и, согласно законам, никогда не сможет стать здесь конунгом.

      – Ну что ж, когда вырастет, уйдет из общины, поступит на службу к какому-нибудь другому конунгу и будет в чужой стороне искать свое счастье…

      Малыша, уже обмытого и укутанного, положили рядом с измученной, но счастливой матерью, и он сразу же присосался к поднесенной груди.

      – Спасибо, – слабым голосом произнесла роженица, – у тебя умелые руки, Гуда⁶. Не зря тебя в свое время так назвали. Ты и на самом деле такая.

      – Ну что ты, Сольвейг! Я просто знаю, как облегчить страдания, и особо не обращаю внимания на крики таких, как ты.

      Гуда, уже пожилая женщина, добродушно засмеялась. Ее морщинистое лицо разгладилось и приняло действительно очень доброе выражение.

      – Что ты стоишь, Рунгерд, словно камень на берегу фьорда? Зови счастливого отца, пора ему давать имя малышу.

      Стукнула входная дверь, откинулась занавеска, сшитая из оленьих шкур, и в доме появился мужчина возраста лет сорока-сорока пяти, большого роста, в полном боевом снаряжении, раскрасневшийся от мороза. В одной руке он держал круглый раскрашенный щит, в другой боевую секиру с двумя лезвиями, направленными в разные стороны от рукоятки. Вокруг лица на светлых волосах, таких же светлых густых длинных усах и бороде свисали намерзшиеся сосульки. У входа он сорвал их и бросил в угол.

      – Мальчик, – сказала ему повитуха, – ну, чистый турс, такой большой. Добрый воин будет. Имя-то ему какое дашь?

      Мужчина склонился над малышом, усердно чмокающим над маминой грудью.

      – Имя ему будет Альрик⁷.

      – Хорошее имя. Оно поможет ему в будущей жизни.

      – Он