Здесь русский дух…. Алексей Воронков

хлесткими хлопками пастушьих плетей.

      Теперь вот подошла сенокосная пора, и весь род Симоновых трудился на покосах. Вставали рано, чтобы косить по росе, и, наскоро позавтракав, брали в руки большие и маленькие косы, спеша на сенокосные угодья. Тяжелая жизнь, но ведь поле муку любит!..

      …Поплутав по лесной дороге, казаки наконец вышли на простор. Вокруг луга в цветах, полянки среди ельников и небольшие пашни.

      С Петрова дня зарница хлеб зорит, увидев желтеющий хлебный клин вдоль дороги, вспомнил Никифор слова своего покойного отца-землепашца. Такая трепетная любовь к земле передалась и его сыну, только не суждено ему было стать хлеборобом.

      – Не обманул старик! Смотри-ка! – указывая рукоятью нагайки куда-то вдаль, сказал атаману Мишка Ворон.

      Точно. Выбравшись из зарослей лещинника, казаки увидели невдалеке косарей, которые, встав рядком, проходили косами поле. Поодаль трудились бабы, сгребавшие деревянными граблями подсохшую траву в валики и складывали в копны. Один лабазник, без примесей осоки.

      – Эх, хорошо работают, черти! Хотел бы я на их месте быть, – глядя на косарей, восхищенно проговорил атаман.

      Он не лукавил. Никифор всю жизнь мечтал иметь собственное поселение и заняться хозяйством, и у него всегда чесались руки, когда он видел работающих в поле крестьян.

      – Так, атаманушка! Меняй свою строевую лошадь на клячу, и дуй в пашенные! – издевался его сподручник Игнашка Рогоза.

      – Да кто ж мне даст-то? Чай, государеву волю выполняю – границу русскую стерегу. Вот уж когда дадут отставку, тогда… – вздохнул мужчина сокрушенно.

      Увлеченные работой пашенные даже не заметили, как подъехали казаки.

      – Здорово, что ли, мужики! – громко крикнул атаман.

      Косари оставили работу и, глянув с любопытством на прибывших, поклонились им до земли.

      – И вам всякого здоровьица, – за всех ответил стриженный под горшок крепкий мужик, одетый в мокрую от пота рубаху.

      По правую руку от труженика работал такой же крепкий и похожий на него паренек.

      – Смотри, какой быстрый! Твой, что ли? – указывая на белобрысого, спросил косаря атаман, а тот лишь стоял и широко, по-крестьянски улыбался.

      – Мой! Еле успеваю за ним. Молния! – ответил мужик не без гордости.

      – Как зовут?

      – Его Колькой, меня – Андрияном…

      – Отлично, – шевельнул усом атаман.

      Он слез с лошади и окинул взглядом угодья. Эх, какое приволье! И тишина… Кажется, слышно, как трава растет. Вот в такую же пору они когда-то с отцом и дедом выходили на покосы. Травы высокие, налитые – так и брызжут, так и брызжут соком на острые лезвия кос… Память возвращает его в далекое детство: палящее солнце, духота; темные полукружья пота на рубахах косарей, и душистый запах сена! Разве с ним что-то сравнится?.. Потом эти медленно ползущие пышные возы, оставляющие за собой по дороге клочки зеленого сена, которые так аппетитно подбирает мягкими губами из пыли тянущееся