Здесь русский дух…. Алексей Воронков

раньше его казачки, так и теперь без браги и горелки никуда. Гермоген как духовное лицо крайне раздражался, злился, а порой даже кричал на Никифора и, вспоминая слова Моисея, обличавшего в своих песнях пьянство, называл ядовитой змеей с Гоморрских полей. Никифор же только спокойно улыбался. «Не кричи, святой старец, не сердись на нас, дураков. Какой казак без буйного веселья?» – спрашивал он старца. Ведь трезвый казак будет похлеще бабы. Тяжкая служба требует праздников, иначе отчаянная душа совсем иссякнет. Поэтому казаки и хлестали спиртное, кроме всего прочего, черпая ярость и силу для будущих подвигов. Гермоген эти слова пропускал мимо ушей, считая пьянство последним и пагубным делом. Напрасно атаман не хотел его слушать, ведь духовный отец пытался его наставить на путь истинный. Только пока не получалось…

      …За благословением к старцу стали подходить и другие казаки. «Во имя Отца и Сына и Святого Духа…» – не переставая, шевелились губы Гермогена, старавшегося осенить крестом каждого припадавшего к его руке.

      – Солнышко сегодня как бесовская сковорода, – благословив полную казачку, неожиданно произнес Гермоген и вытер рукавом распаренное на солнце потное лицо.

      – Да уж!.. – вздохнул Никифор. – Отче, тут ко мне одна мыслишка пришла… – ухватив нужный момент, обратился он к старцу. – Я хочу на будущей неделе свое королевство объехать, прогуляться по здешним поселениям. Скоро зима, вот я и погляжу, как народ к ней готовится. Может, у людей какие-нибудь жалобы или просьбы имеются. Я еще слышал, в некоторых местах вместо постройки жилья и накопления еды люди развлекаются, а то и вовсе пребывают в сплошном пьянстве. Забывают, видно, горемычные, какие тут лютые зимы. Разве проживешь без теплого дома и пищи?

      Старец согласно кивнул.

      – Хорошее дело задумал, сын мой. Получай мое благословение и ступай себе с Богом, – сказал он. – Дальше сам смотри. Если надо, так и власть примени. Все держится на вере и порядке. Давай, не тушуйся. – Гермоген немного помедлил и вдруг произнес: – От тебя, братец, выпивкой разит. Дико разит! – повторил он и поморщился: – Вижу, хорошо вчера, ироды, погуляли.

      – Хорошо, отец. Лучше некуда, – склонив голову, виновато проговорил Никифор.

      – Много крови-то было? – заметив, как поникла у того голова, спросил старец. – Вижу, по глазам твоим бесстыжим вижу, и на этот раз без мордобоя не обошлось. Я не прав?

      Атаман поморщился.

      – Не бери в голову, старче! Ведь никого ж не убили. Какой тогда разговор? – сказал он. – Это, поверь, в последний раз. Больше никаких раздоров у меня в праздники не будет. Не то я…

      – Да иди уж, Аника-воин[10]! Я как погляжу, на словах ты и так, и сяк, только на деле никак… – махнул рукой Гермоген.

      Атаман нахмурился:

      – Обижаешь, старче… Я ведь казак, а ты меня с дерьмом смешать хочешь. Заслужил ли я подобное обращение?

      Старец хмыкнул:

      – Ишь как загоношился! Видать, пробрало. Так помни: живи по слову, да спасешься

10

Аника-воин – герой русского народного сказания, хвастающийся своими успехами лишь вдалеке от опасности.