Если бы я была королевой… Дневник. Мария Башкирцева

такая высокая и вырисовывается под тканью, как на средневековых картинах.

      Глупо, наверное, так себя хвалить; но когда люди пишут, они всегда описывают своих героинь, а я сама своя героиня. И смешно было бы унижаться и прибедняться из ложной скромности.

      Люди принижают себя на словах, когда уверены, что их похвалят другие; но, читая мой дневник, все подумают, будто я пишу правду, и поверят, что я и в самом деле уродина и дура, – это было бы совсем нелепо! <…>

      Пятница, 23 июля 1875 года

      <…> Да разве я не выше всех этих Одиффре и им подобных!

      К счастью или к несчастью, сама я себя почитаю сокровищем, какого никто на свете не достоин, а те, кто смеет поднять взор на это сокровище, те для меня жалкие черви и заслуживают, на мой взгляд, в лучшем случае жалости. Я чту себя как божество, и у меня в голове не укладывается, как такой человек, как Жирофля[29], мог надеяться произвести на меня впечатление.

      Я насилу сочту равным себе короля. По-моему, это прекрасно. Я с такой высоты взираю на мужчин, что веду себя с ними любезно донельзя, ведь неуместно мне презирать тех, кто находится так низко. Я на них смотрю, как лев на мышей.

      Четверг, 29 июля 1975 года

      Я вытерпела все неприятности, связанные с отъездом. Спешка, раздражение, беготня, о чем-то забыли, что-то вспомнили, все кричат.

      Я вконец было растерялась.

      И вот уже говорят, что мы остаемся до субботы.

      Дядя Степан хочет отложить отъезд. Ни на что не может решиться – что за характер! <…>

      Понедельник, 2 августа 1875

      <…> Целый день прошел в лавках, у портных, у модисток, в прогулках, в кокетстве, а теперь я накинула пеньюар и принимаюсь за доброго друга Плутарха. <…>

      Вторник, 3 августа 1875 года

      У меня необузданное воображение: мечтаю о галантных похождениях минувших веков; я и сама не догадываюсь, как я романтична, а это весьма опасно! <…>

      Среда, 4 августа 1875 года

      <…> Охотно прощаю себе обожание, которое внушает мне герцог, потому что, по-моему, он во всех отношениях меня достоин. Но склонности к этому человеку я себе не прощаю. <…>

      Вторник, 17 августа 1875 года

      Во сне видела Фронду; как будто я поступила на службу к Анне Австрийской, она мне не доверяет, а я веду ее в гущу мятежного народа и кричу: «Да здравствует королева!», и народ вслед за мной кричит: «Да здравствует королева!» <…>

      Среда, 18 августа 1875 года

      Целыми днями только и делаем, что восхищаемся мною: восхищается мама, восхищается княгиня; то она говорит, что я похожа на маму, то – на ее сына; видимо, это наивысший комплимент, какого можно меня удостоить. Мы всегда ценим себя выше, чем всех прочих.

      Но я и в самом деле хорошенькая. В Венеции, в большом зале Палаццо дожей есть роспись на потолке, кисти Веронезе, изображающая Венеру – высокую, белокурую, свежую. Я на нее немного похожа. Никакая фотография не даст представления обо мне: она не передает цвета, а главная моя красота – это свежесть и необыкновенная белизна кожи.

      <…> Но если меня разозлят, если я чем-нибудь

29

Жирофля – прозвище Одиффре, заимствованное из оперетты французского композитора Шарля Лекока (1832–1918) «Жирофле-Жирофля» (1874), которая в тот момент была модной новинкой.