Домик с крокодилами. Ольга Степнова

Ирма отвела руку, полюбовалась ногтями и закинула ноги на стол.

      Телефон продолжал надрываться.

      – Я говорил вам, что вы должны уволить меня?! Говорил?! – заорал я.

      – Опять – двадцать пять, – вздохнула хозяйка. – Заспиртую!

      Не соображая, что делаю, я схватил её ноги, сбросил со стола и грохнул трубку об аппарат, чтобы телефон не надрывался звонками.

      – Ого! – удивилась Ирма моей беспорядочной жестикуляции и наглым выходкам. – Да что случилось-то?! Прохор опять дрессировал крокодилов?!

      Я замер, затих, перестал конвульсировать, и, наконец, до конца осознал то, что мне следовало произнести сейчас вслух.

      – Прохора похитили, – еле выговорил я.

      Ирма Андреевна посмотрела на меня ставшими прозрачными стальными глазами.

      – Что? – отрешённо переспросила она. – Что… вы… сказали…

      Я ударил кулаком в стену. Пальцы хрустнули, но боли я не почувствовал.

      – Прохора похитили, и в этом виноват я! – прокричал я, продолжая молотить стену ударами. – Я! Я неправильно припарковал машину! Я ввязался в драку с ублюдками! И поэтому «Аллигатор» сгорел! И поэтому похитили Прохора!!!

      Ирма Андреевна закатила глаза. Выронив пилку, она потеряла сознание.

      – Я разнесу этот город, но верну вам сына живым! – запыхавшись, прошептал я, ощутив, наконец, боль в кулаках. – Я найду Прохора!

      Опять зазвонил телефон.

      Снова бросив на рычаг трубку, я выскочил в коридор.

      – Позови врача, – приказал я Арно.

      – Куда врача, какого врача, – не понял он, но я уже не слушал его, я набирал по мобильному Аркадия Сомова.

      – Сом! – крикнул я, когда он ответил. – Они похитили моего Прохора!

      – Понял, – коротко сказал Сом. – Встречаемся через двадцать минут возле кинотеатра «Парус». Только не наделай глупостей по дороге, Бизя!

      – Хорошо, – пообещал я, хотя не очень хорошо понял, что он имеет в виду под «глупостями».

      На всякий случай я поехал к месту встречи, соблюдая все правила и скоростной режим. Слишком большой подарок будет для «синей шеи», если я пострадаю в аварии и не смогу действовать.

      БЕДА

      Это так больно, так странно и так скучно – когда уходит любовь.

      В конце концов, это же не насморк, которым переболел и выздоровел.

      Бизя не смог пережить моего успеха. После «насморка» у него начался гайморит.

      В особо тяжёлой форме.

      С тех пор, как Бизон уволился из школы, он стал другим человеком. Мнительным. Раздражительным. Не знающим, куда себя деть…

      Я предложила ему стать моим агентом – вести переговоры с издательством и киностудиями, организовывать встречи с читателями, контактировать с прессой. Бизя взялся за дело с энтузиазмом, но потом сник, скис, заскучал и заявил, что лучше он пойдёт двор мести – пользы от этого больше будет.

      Не увлекла его и роль мужа известной писательницы. Бизону вдруг стало не хватать собственной значимости, и чувства наши от этого стали какими-то