Жук в муравейнике. Аркадий и Борис Стругацкие

наверное, лететь в этот Манаос. Я запросил сводку. Нуль-связь была по-прежнему неустойчивой. Тогда я заказал стратолет, раскрыл папку и принялся читать отчет Льва Абалкина об операции «Мертвый мир».

      Я успел прочитать страниц пять, не больше. В дверь стукнули, и через порог шагнул Экселенц. Я поднялся.

      Нам редко приходится видеть Экселенца иначе как за его столом, и всегда как-то забываешь, какая это костлявая громадина. Безупречно белая полотняная пара болталась на нем как на вешалке, и вообще было в нем что-то от циркача на ходулях, хотя движения его вовсе не были угловатыми.

      – Сядь, – сказал он, сложился пополам и опустился в кресло передо мной.

      Я тоже поспешно сел.

      – Докладывай, – приказал он.

      Я доложил.

      – Это все? – спросил он с неприятным выражением.

      – Пока все.

      – Плохо, – сказал он.

      – Так уж и плохо, Экселенц… – сказал я.

      – Плохо! Наставник умер. А школьные друзья? Я вижу, они у тебя даже не запланированы! А его однокашники по школе Прогрессоров?

      – К сожалению, Экселенц, у него, по-видимому, не было друзей. В интернате, во всяком случае, а что касается Прогрессоров…

      – Уволь меня от этих рассуждений. Проверь все. И не отвлекайся. При чем здесь детский врач, например?

      – Я стараюсь проверить все, – сказал я, начиная злиться.

      – У тебя нет времени мотаться на стратолетах. Занимайся архивами, а не полетами.

      – Архивами я тоже займусь. Я собираюсь заняться даже этим голованом. Щекном. Но у меня намечен определенный порядок… Я вовсе не считаю, что детский врач – это совсем уж пустая трата времени…

      – Помолчи-ка, – сказал он. – Дай мне твой список.

      Он взял список и долго изучал его, время от времени пошевеливая костлявым носом. Я голову готов был дать на отсечение, что он уставился на какую-то одну строчку и смотрит на нее, не отрывая глаз. Потом он вернул мне листок и сказал:

      – Щекн – это неплохо. И легенда твоя мне нравится. А все остальное – плохо. Ты поверил, что у него не было друзей. Это неверно. Тристан был его другом, хотя в папке ты не найдешь об этом ничего. Ищи. И эту… Глумову… Это тоже хорошо. Если у них там была любовь, то это шанс. А Леканову оставь. Это тебе не нужно.

      – Но она же все равно позвонит!

      – Не позвонит, – сказал он.

      Я посмотрел на него. Круглые зеленые глаза не мигали, и я понял, что да, Леканова не позвонит.

      – Послушайте, Экселенц, – сказал я. – Вам не кажется, что я работал бы втрое успешней, если бы знал, в чем тут дело?

      Я был уверен, что он отрежет: «Не кажется». Вопрос мой был чисто риторическим… Я просто хотел продемонстрировать ему, что атмосфера таинственности, окружавшая Льва Абалкина, не осталась мною не замеченной и мешает мне.

      Но он сказал другое:

      – Не знаю. Полагаю, что нет. Все равно я пока не могу ничего сказать. Да и не хочу.

      – Тайна личности? – спросил я.

      – Да, – сказал он. – Тайна личности.

      Из отчета Льва Абалкина

      …К