Сын погибели. Владимир Свержин

мотнемся собрать букетик для невесты на зеленых валлийских холмах? А то ведь, если долго рассусоливать будем, танго из нот протеста писать, замордуют мальчонку.

      – Да, – вздохнул Камдил, задумчиво оглядывая комнату, уставленную непритязательной мебелью, двор с коновязью за распахнутым окном и висящие на стойке вычищенные доспехи. – Нехорошо получилось. – Он потянул на себя перевязь с мечом. – Но сначала я должен связаться с Базой.

      – Ох, – Лис приложил руку к груди, точно закрывая ладонью скрытый под одеждой «символ веры», – замаскированное средство закрытой связи – с ней только свяжись…

      Сумерки опускались на Вечный город. Короткие, почти мгновенные – когда солнце всего лишь на миг зависает над морем, точно пробуя воду краем раскаленного диска, и тут же падает в пучину, не в силах больше держаться в небе после всего увиденного за день на земной тверди.

      «Не так ли ныне закатывается солнце ромейской империи?» – думал василевс Иоанн II Комнин, наблюдая закат великого светила. Он бросил взгляд на величественную колонну Юстиниана. Отсюда, из дворцового окна, была видна лишь верная ее часть – огромный блистающий всадник на золотом коне, казавшийся совсем маленьким, держал в поднятой руке увенчанное крестом яблоко мира. По давнему поверью в нем непрестанно билось сердце Ойкумены. Именно оно, а не богатство, не могущество, не даже военная сила давали Константинову граду священное право именоваться Царьградом, началом начал, альфой и омегой.

      Василевс Иоанн глядел из окна, как прощальными лучами выхватывается из подступающий тьмы золотой всадник и как гаснут отблески света на царственном металле.

      «Неужели и впрямь настает конец величию ромейской империи? Нет, не может такого быть. Господь хранит верных. Уж сколько раз гибель Константинополя представлялась неминуемой, и неизменно рука Провидения защищала его стены. – Иоанну вдруг захотелось сорвать с себя злато и пурпур и, облачившись в рубища, ждать, когда Отец небесный рассеет полчища недругов одним движением перста. – Но упование не есть деяние. Град святого Константина будет стоять вечно!» Всевышний даровал ему императорский венец, а стало быть, все им содеянное – проявление воли божьей на земле. Как говорят нечестивые почитатели нелепого сарацинского пророка: «На Аллаха надейся, а мула привязывай, ибо у Аллаха нет рук, кроме твоих».

      При упоминании богопротивного имени василевс перекрестился и отвернулся от окна. Иоанн Аксух, крещенный мусульманин, прежде носивший имя Хасан – правая рука императора ромеев, – ожидал, когда же наконец повелитель уделит внимание его скромной особе.

      – Итак, мой дорогой крестник, – от минутной слабости василевса не было и следа, – у тебя есть новости о Никотее?

      – Да, мой господин. Как сообщают прибывшие из франкских земель купцы, Никотея чудесным образом спаслась из рук захвативших ее разбойников и ныне пребывает в алеманнских землях.

      – Что ж, – неспешно подходя к трону, проговорил император, – эту новость трудно назвать хорошей, но все же она намного