Мистерия. Вероника Мелан

нет?

      Слепые выцветшие глаза казались безмятежными: они смотрели туда, где, как выяснилось, хранились залежи недоступной другим информации.

      – Дар есть у всех, Тайра. С ним рождается каждый. Но скажи, что будет с посаженными в почву семенами, если их не поливать? Пусть даже там тысяча семян?

      – Они все засохнут.

      – Верно. То же самое происходит с даром. Он есть у всех, да, оговорюсь: у каждого свой. Но он бесполезен, если его не развивать.

      – А как развивать дар?

      Тайра чувствовала – теперь она не покинет этот дом – не по своей воле. Лишь бы позволили остаться и слушать, впитывать и запоминать. Лишь бы позволили учиться.

      – На это требуется время и желание. И еще много усилий.

      Она готова приложить все мыслимые и немыслимые усилия. Готова уже сейчас.

      – Я…

      – Я знаю, Тайра. Ты хочешь о чем-то спросить.

      – Я… – От волнения она никак не могла правильно составить фразу. – Я… ты… ты научишь меня? Поможешь научиться? Я все буду делать сама, ты только объясни.

      Может ли выйти так, что подобный дар есть и у нее? Бог свидетель – Тайре бы этого хотелось.

      Ким улыбался чему-то своему. Он вообще часто находился «не здесь», так ей казалось.

      – Я учу тебя уже три месяца. С тех пор, как ты пришла. Неужели ты еще этого не заметила?

      Да, конечно, она приходила сюда убирать, но часто ловила себя на том, что вместо того, чтобы смахивать с книг пыль, зачитывается их названиями, а вместо того, чтобы протирать медную посуду, принюхивается к холщевым мешочкам и пытается разобрать их содержимое. И за эти три месяца ее ни разу не назвали ни колдуньей, ни лентяйкой.

      Волнуясь сильнее прежнего, она отошла от окна и осторожно опустилась на ковер у ног старика – хотела, но не осмелилась взять его за руку.

      – Спасибо.

      – Это не мне спасибо. Ничто в жизни не случайно.

      Они помолчали. Этот приземистый дом, пахнущий сухой бумагой, известковой пылью и развешенным вдоль стен гербарием вдруг стал «ее» домом. Так же легко и беспрепятственно, как скатывается в горло сладкая карамель, запитая персиковым соком.

      – А можно я буду называть тебя Учителем?

      – Нет, нельзя.

      Она напряглась, но лишь до того момента, пока не услышала объяснение.

      – Если кто-то заподозрит меня в твоем обучении, преследовать будут нас обоих. Ты это понимаешь? О даре никогда нельзя говорить. Ни с кем.

      – Но ведь ты сказал, что он есть у каждого? Тогда почему нет?

      – Лишь единицы хотят приложить усилия, чтобы его развить. И сотни тысяч хотят использовать того, кто его уже развил. Это ясно?

      – Да. Ясно.

      – Поэтому для тебя я просто Ким.

      – Хорошо. – Тайра кивнула и вновь едва удержалась от того, чтобы не накрыть сухую морщинистую ладонь своей. – Ты просто Ким.

      Пусть будет так.

      Он никогда не спотыкался в собственном доме. Не запинался о предметы, знал, где повернуть в соседнюю комнату, с точностью до миллиметра чувствовал, что чашка с мятным настоем стоит между