Если враг не сдается. Михаил Нестеров

Женился бы на даме с ребенком, и все дела.

      Генерал рассмеялся.

      – Как мать, спрашиваешь? – Он пожал плечами. – Вроде ничего.

      – А ты? Как работа?

      – Не спрашивай. Увязли всем округом в охранении железнодорожных составов с боевыми отравляющими веществами: зарин, зоман, иприт, люзит и прочая отрава. Везут и везут к нам на «Каустик-2» по Южно-Уральской «железке». Скоро загадят весь Приволжский округ. Кто-то на этом делает деньги и набирает политический вес, а кто-то однажды, не дай бог, задохнется.

      – Интересно. Поподробнее не расскажешь?

      – Я же сказал: не спрашивай. Я спрошу тебя. Хочешь послужить под Самарой? Все равно тебя уберут из подразделения. Лучше будет с моей помощью.

      – Меня никто не заставит написать рапорт.

      – Тебя переведут приказом.

      2

1 апреля, месяц спустя

      Та связующая нить, что мысленно удерживала Сашку Литвинова в войсковой части 1286-Р, а иначе Школа по подготовке снайперов Приволжско-Уральского военного округа (ПУрВО), оборвалась, когда пассажирский поезд «Орск – Москва», несильно грохнув сцепками вагонов, отошел от орского железнодорожного вокзала и, набирая скорость, с участившимся пульсом перестука колес покатил в сторону таких же заснеженных краев, туда, где молодого бойца спецназа поджидали новые товарищи, командиры, впечатления, обстановка, наверное, иные отношения. В общем, много нового.

      Сашка, хранивший в своей душе немало старого, по-своему дорогого, давшегося ему тяжелым трудом, потом и кровью, грустно улыбнулся. Прихватив со столика пачку сигарет и зажигалку, он вышел в студеный тамбур, где ритм дороги ощущался острее, и закурил. Подышав на замороженное стекло, он всматривался одним глазом, как в оптику снайперской винтовки, в проносящиеся мимо дома и деревья, в путаницу проводов, провисших между покосившимися телеграфными столбами.

      Ритм. Рваный. Неспокойный. Щемящий душу. На него ложатся строки из песни: «А стекло… на прицеле от влаги… опять… запотело… Снайпер, сняв… рукавицу, его… аккуратно протер…» Про него, про сержанта Сашку Литвинова песня.

      Позади осталась какая-то станция, названия которой Литвинов прочесть не успел, а сосредоточил свой острый взгляд на полноватом мужичке с сигнальным флажком, вышедшем провожать поезд, – точь-в-точь командир войсковой части подполковник Николай Дичев, где прошли шесть месяцев службы: главное, в фуражке, коренастый, с широкими бровями, сросшимися на переносице. Ты, говорит, Сашка, самостоятельный парень, тебе провожатого не надо, один доедешь, тем паче без пересадок. Вроде как не боевой командир, прошедший Чечню и Дагестан, говорил с ним, а добрый деревенский дядька, провожающий племянника. У Литвинова не было клички, все просто звали его Сашкой, что на самом деле и стало его позывным. Наверное, потому, что характер у него был покладистый, улыбка – доброжелательной. Так его называл и репортер центрального телеканала.

      «О-о… – снова улыбнулся сержант, продолжая