Большая книга ужасов 2017. Елена Арсеньева

теперь ее душа мается, не может успокоиться, пытается освободиться, но вынуждена служить черту, потому что не может вырваться из ловушки.

      Валюшка нахохлилась, поглядывая на нас исподлобья.

      – Погодите, что же это получается: неупокоенная душа бабушки Лиды каким-то образом оказалась привязанной к нашему чердаку? – спросила я.

      – Не к чердаку, а к ловушке, – поправила меня Ксюша.

      Дверь опять открылась.

      – Хозяйка, мы все съели! – радостно сообщил Юрка. – Чаю дадите?

      И Раечка снова метнулась на кухню поить наших неведающих, что творят, подопечных.

      – У меня сейчас голова лопнет, – пожаловалась я. – Выходит, у нас на сеновале поселилась потусторонняя тварь, которая мучает душу Валиной бабушки?

      – И всех нас, – добавила Ксюша.

      Валя промолчала, напряженно думая о чем-то.

      Вернулась Раечка и заявила с порога:

      – А я вспомнила, как бабка Лидка перед смертью все искала чего-то, по чужим дворам шастала и у нас была, и другие ее видели. Сначала думали, что она приворовывает, но ничего не пропадало, тогда решили, что она умом тронулась.

      Валюшка вздрогнула:

      – Было такое… К нам приходили соседи, скандалили. Но мамка их выгоняла, мы с бабкой Лидкой не сильно общались, она нелюдимая стала. Жила одна, да еще квартиранта пустила, этого, как его… он на кладбище устроился, типа, сторожем был.

      – Точно! – подхватила Раечка. – Странный такой, нелюдимый, не прижился у нас, даже имени его не помню. Как баба Лида умерла, он исчез…

      – Как он выглядел? – быстро спросила я.

      Валя задумалась, пытаясь вспомнить, Ксюша отрицательно покачала головой, Раечка наморщила лоб…

      – Знаешь, он был такой невзрачный, незаметный, серый… кепку на глаза надвинет, ссутулится и прошмыгнет мимо. Если хочешь, можем у дядь Жоры спросить, он вроде как на него работал.

      – Чем дальше, тем страннее, – пробормотала я. – Одно могу сказать: как только я увижу дядь Жору, смогу понять, он мне снился или нет. Квартиранта бабки Лиды я отродясь не видела.

      – Видела, – сказала Раечка, – только не запомнила, его никто не помнит.

      Квартирант, кепка на глаза – кладбищенский работник, бабка Лида, шныряющая по чужим дворам, то ли умом тронувшаяся, то ли действительно что-то упорно искавшая… наш сеновал, и она с «гробовщиком», пугающие сны – или предупреждающие? Гнездо неясыти и ни одного перышка, зато… И тут в моей голове словно пазл сложился:

      – Девчонки! Я вспомнила! Я видела вязанку! Точно, на сеновале, в руках держала, еще подумала, на венок похожа, будто кто-то сплел и выбросил, потом сено косили и вместе с ним венок в стог попал, а потом и к нам на чердак.

      – Ей же лет тридцать! – засомневалась Валюшка. – Уж сгнила бы давно…

      – Такая не сгниет, – вздохнула Ксюша. – А вот как она к вам на сеновал попала, другой вопрос.

      – Держала в руках! – всколыхнулась Раечка. – Найти сможешь?

      – Надо обязательно отыскать и уничтожить, – заявила Ксюша.

      Валюшка