Гордость и гордыня. Джейн Остин

заметил. Когда мисс Элизабет Беннет утром вошла сюда, мне она показалась очаровательной. A забрызганная юбка ускользнула от моего внимания.

      – Но, разумеется, не от вашего, мистер Дарси, – сказала мисс Бингли. – И не сомневаюсь, вы не пожелали бы, чтобы ваша сестрица так себя аттестовала!

      – Бесспорно.

      – Пройти три мили, или четыре, или пять, или сколько их там по щиколотку в грязи, и одной, совсем одной! Да как она решилась? Право, это свидетельствует о самом своевольном сумасбродстве, о провинциальном пренебрежении приличиями.

      – Это свидетельствует о ее любви к сестре и заслуживает всех похвал, – сказал Бингли.

      – Боюсь, мистер Дарси, – заметила мисс Бингли, понизив голос, – эта эскапада несколько угасила ваше восхищение ее прекрасными глазами.

      – Отнюдь, – ответил он. – Прогулка придала им новый блеск.

      Последовала некоторая пауза, а затем миссис Хэрст снова начала:

      – Я весьма расположена к Джейн Беннет, она премилая девушка, и я от всего сердца желаю ей хорошей партии. Но, боюсь, такой отец с такой матерью и такое вульгарное родство не оставляют на это никакой надежды.

      – Мне кажется, я слышал, как вы говорили, что ее дядя – стряпчий в Меритоне?

      – Да, а другой их дядюшка живет где-то около Чипсайда.

      – Бесподобно! – добавила ее сестрица, и обе засмеялись.

      – Да будь у них столько дядюшек, что хватило бы заселить весь Чипсайд, – вскричал Бингли, – это ни на йоту не сделало бы их менее обворожительными.

      – Однако это должно очень заметно снизить их шансы на женихов, занимающих положение в свете, – ответил Дарси.

      Бингли промолчал, но его сестрицы от души согласились и еще некоторое время отпускали насмешки по адресу вульгарных родственников своей дражайшей подруги.

      Однако, покинув столовую, они в новом припадке нежности поднялись в ее комнату и сидели с ней, пока им не доложили, что кофе подан. Джейн все еще очень нездоровилось, и Элизабет ни на минуту ее не покидала. Лишь поздно вечером, когда вид спокойно уснувшей сестры ее несколько утешил, она подумала, что, как это ни неприятно, ей все-таки следует спуститься вниз. Войдя в гостиную, она застала все общество за карточным столом и тут же была приглашена присоединиться к ним. Но, подозревая, что играют они по-крупному, она отказалась и, сославшись на сестру, объяснила, что недолгое время, которое может провести внизу, она скоротает за книгой. Мистер Хэрст взглянул на нее с изумлением.

      – Вы предпочитаете картам чтение? – сказал он. – Как странно!

      – Мисс Элиза Беннет, – заметила мисс Бингли, – презирает карты. Она великая любительница чтения и ни в чем другом удовольствия не находит.

      – Я не заслужила ни такой похвалы, ни такого порицания! – воскликнула Элизабет. – Я не такая уж великая любительница чтения и нахожу удовольствие во многом другом.

      – Ухаживая за вашей сестрицей, я полагаю, вы находите истинную радость, – сказал Бингли, –