Смертельный блюз. Картер Браун

После этого я рассказал ему, как Вулрих ударил меня сзади, и открыл свое заветное желание встретиться с Эдди и отплатить ему той же монетой.

      – Давайте начнем с яхты, Бойд, – предложил Барон. – Может быть, он вернулся туда. Если он попадется мне в руки, то я…

      – С удовольствием на это посмотрю, – бодрым голосом перебил я его.

      Через несколько минут мы добрались до яхты, и приглушенные звуки соло на трубе стали громче, когда мы ступили на палубу.

      – Кто это играет? – спросил Барон.

      – Мускат Муллинс, – ответил я. – Он здесь гость или что-то в этом роде.

      – Я так и подумал, – буркнул он в ответ. – Этот парень играл какое-то время в моем клубе – конечно, только тогда, когда мог держаться на ногах.

      – Уж больно неподходящий выбор для Муската, – удивился я и остановился, чтобы прислушаться. – Ну да, конечно! Это, кажется, «Разве он не шевельнулся?». Траурная музыка Диксиленда.

      – Единственная мелодия, которую я знаю, – «Колеса фортуны», старая школьная песенка, – буркнул Барон. – А что с этой музыкой?

      – Это похоронный марш, – объяснил я. – Его играют на похоронах.

      С этими словами я рванулся вперед, как испуганная звезда, которая замечает, что продюсер собирается закрыть дверь на замок.

      – Эй! – воскликнул Барон. – К чему такая спешка?

      – Предчувствие, – бросил я через плечо. – Может, я и ошибаюсь, но мне показался странным выбор Муската.

      Барон промычал что-то и, кряхтя, затрусил вслед за мной. Мы не успели добежать до рубки, как зазвучала новая мелодия.

      – Это последняя часть, – прохрипел я. – Ее всегда играют, когда покидают кладбище.

      – Оставьте ваши премудрости при себе, Бойд! – прорычал Барон. – Дайте мне только добраться до этого проклятого трубача, он сразу прекратит свои идиотские упражнения.

      Я толкнул плечом дверь рубки, сделал три шага и остановился как вкопанный. Мускат сидел по-турецки на полу рубки с закрытыми глазами и благоговейно доигрывал последние аккорды марша. По выражению его лица можно было заключить, что он уже некоторое время назад достиг той степени опьянения, когда всякое представление о реальности полностью исчезает. Он отложил трубу, открыл глаза и посмотрел на меня отсутствующим взглядом.

      У его ног на спине лежала, вытянувшись, Элен Фицрой. На ней было все то же белое бикини с черными точечками. Темные спутанные волосы обрамляли бледное лицо, и с первого взгляда казалось, что одна из черных точек ее белого бикини случайно попала ей между глаз – только отверстие от пули не имело такого шелкового блеска, как черные «мушки» на ткани.

      Глава 4

      Я уставился на безжизненное тело Элен Фицрой. Было очень тихо.

      – О боже! – едва выдохнул Луи Барон. – Такая симпатичная куколка. И кому она помешала?

      Лишь сейчас до Муската Муллинса, кажется, дошло, что он не один в рубке. Он поднял голову, посмотрел на меня и, скривив рот, спросил: