Дневник летучей мыши. Наталья Александрова

повесив повинную голову, скороговоркой изложил своей боевой подруге и соратнице про новый звонок неизвестного, про десять тысяч долларов и про химчистку с трупом Алика в барабане стиральной машины.

      – Да что же это за старуха такая? – искренне рассердилась Лола. – Вот еще навязалась на нашу голову! Может, позвонить Артуру Альбертовичу?

      – Не надо, – твердо ответил Маркиз, – дело тут нехорошее, и не нужно вмешивать ни в чем не повинного старика. Если с ним что случится, я никогда себе не прощу! Разберемся сами! Кстати, Лолка, для тебя есть работенка!

      И Маркиз положил на стол две фотографии, которые утащил у Саломеи Леонардовны.

      – Это она? – Лола склонилась над сценой из оперетты.

      – Утверждает, что да, – протянул Маркиз, – ты всегда говорила, что про театр знаешь все на свете, так дерзай! Прояви себя с лучшей стороны! Выясни, кто была такая эта Саломея, где играла, может, найдешь тех людей, кто ее близко знал!

      – А фамилия у нее есть? – прищурилась Лола.

      – Фамилий у нее как у барбоски блох! – объявил Леня. – Говорит, что было пять мужей и она каждый раз меняла фамилию! Кроме того, сценические псевдонимы – тоже пришлось несколько раз поменять, тебе ли не знать, как это делается… То она была Задонская, то Заневская, а может, Задунайская…

      – Зачем менять сценический псевдоним? – удивилась Лола. – Когда тебя именно по нему все знают…

      – Ну, может, оскандалилась в каком-нибудь театре, петуха пустила в главной арии или шлепнулась на сцене. – Маркиз начал терять терпение. – Слушай, займись этим сама! А я посплю немного, а то вторую ночь бодрствовать придется.

      Лола очень выразительно посмотрела на пустой стол, потом перевела взгляд на холодильник, в котором после визита Маркиза, выражаясь словами старой песни, была «зима, пустынная зима». Разумеется, после всего съеденного ее компаньон способен только плюхнуться на диван и придавить подушку!

      Маркиз со своей стороны сделал вид, что не заметил ее выразительных взглядов, и ушел к себе. Лола положила перед собой две фотографии и внимательно их рассмотрела. Одна – совсем маленькая, явно любительская, кто-то щелкнул троих в мексиканских костюмах, получилось не слишком четко, но лица разобрать можно. Другая – фирменная, на плотной бумаге, фигуры расположены очень удачно, видны яркие сценические костюмы. На мужчине расшитый золотом мундир, на одной из женщин фантастический наряд, черное, с серебристо-серым, платье, на другой – светлое с черными кружевами. Интересно, какого цвета платье – голубого, розового или желтого? Снимок-то черно-белый… Обе дамы затянуты в корсеты, и все трое в масках, так что лиц не разглядеть. Ах, ну да, это же сцена из оперетты «Летучая мышь»!

      Лола перевернула фотографию. Вот, кстати, и надпись мелким шрифтом: «И. Штраус. «Летучая мышь». Ленинградский театр музкомедии. 1965 год».

      «Однако, – поразилась Лола, – как же давно это было… Пожалуй, и концов не найти… Я тогда еще не родилась…»

      Но она тут же представила, что скажет Ленька, когда проспится, �