Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть первая. Вера Камша

багряные. Снять головную ленту, сбросить туфли, продеть ленту сквозь пряжки, повесить связку на шею, вскочить на подоконник, шагнуть на тянущийся вдоль гостевых спален карниз… Хорошо, что окна выходят не во двор, а в пустой, теперь пустой цветник. Уходить из отцовского дома было трудней, правда, немного мешают мокрые плети, но они же и помогут, если соскользнет нога. Не соскользнула. Мэллит спокойно юркнула в заранее приоткрытое окно.

      3

      Бывают дни невезения, а бывают дни удачи. Сегодня по всем признакам был один из них, и девушка торопилась. Закутавшись в плащ, она спустилась в сад и исчезла в желтом чреве галереи. Слуги, обедавшие после господ, доедали сладкие пироги и сплетничали, вновь приниматься за работу они не торопились. Гоганни никто не увидел, ей даже не понадобилось перелезать через ограду – беседка была отперта, значит, первородная Габриэла еще не выходила.

      Светлые поляны манили памятью лета, но Мэллит напрямик не пошла – хозяйка могла стоять у окна, любуясь на ставшие ее сердцем сады, она заметила бы на золоте мертвых трав темную букашку. Девушка двинулась вдоль ограды нижнего парка, зная, что от взглядов сверху ее скрывают ветви, а войти в лабиринт со стороны озера даже удобней.

      На берегу серые утки спорили с зеленоголовыми селезнями, и, вторя птицам, тихо плескалась вода. Мэллит присела на корточки и омочила руки в чистом холоде, прося входящую в силу Луну о помощи. Поднялась, тронула мокрыми пальцами виски, выдернула из петли колотушку, вернула назад и осталась довольна своей выдумкой. Справа тянулась синяя с серебряными росчерками гладь, слева, отрезая прошлое, бледной стеной встали тростники лабиринта. Гоганни смотрела на них, пока из сухой чащи не взмыла утиная стайка. В том, что их спугнула первородная, Мэллит не усомнилась ни на миг; если в чем и были сомнения, так это в силе собственных рук, но Луна поможет и полковник Придд останется жив.

      Потревоженные утки давно смешались с кормящимися у берега сородичами, однако Мэллит не спешила ступать на усыпанную мелкими камешками дорожку, дав безумной время отослать служанку, а нареченной Эмилией – дойти до беседки и запереть теперь уже запретный сад. По обе стороны входа в лабиринт стояли две скамьи, возле первой доцветало странное растение, похожее на вдруг заалевшую мяту. Гоганни сорвала и размяла в пальцах листок, он пах пряно и горько, напоминая смешанную с перцем полынь. Алая трава, если в ней нет яда и чрезмерной резкости, сможет отбить запах тины у озерных рыб…

      Хруст гравия, еле слышный в шорохе тростника, заставил девушку оглянуться. Первородная Габриэла неспешно шла к озеру, она еще не видела гоганни, но здешний берег слишком топок, чтобы успешно исполнить задуманное. Мэллит откинула капюшон и села на скамью, ожидая, что ее окликнут, и готовясь ответить.

      – Ты опять здесь, девочка? – Первородная казалось слегка удивленной. – Как же тебя тянет покой…

      – Я в первый раз вижу такой цветок. – Мэллит раскрыла ладонь с красными листочками. – Это яд?

      – Увы, нет. – Габриэла тоже откинула