Проклятие старого ювелира. Борис Бабкин

огрызнулся домушник, – то вряд ли сказал бы этой шкуре!

      – Тоже верно. Но ты взял у Торбы не только то, что изъяли у Люсьен. Где остальное?

      – Не понимаю… о чем ты? А что Торба говорит?

      – Отказывается. Говорит, что у него никогда ничего подобного не было, а Люсьен просто на испуг взяли.

      – Я ей, шалаве, говорил не раз – не нацепляй на себя эту хренотень по крайней мере полгода. А еще лучше загони кому-нибудь из приезжих с Кавказа, и все дела. А она, паскудина… Прибил бы сучку!

      – Но это не твой стиль! – Милиционер засмеялся.

      – Сукой буду, – Отмычка чиркнул себя по горлу, – дай мне ее сейчас, изуродовал бы! Чем бы попало товарил… Сучка гребаная, все поломала! Я впервые в жизни себя полноценным человеком почувствовал, а она… – Он шарахнул кулаком по столу.

      – Погоди, – остановил его капитан, – что-то ты загадками говоришь. Может, объяснишь?

      – А тебя, мент, это не касается! – отрезал вор. – Я же просил у тебя хотя бы пару часов. Потом бы… – Не договорив, Отмычка прикурил и жадно затянулся.

      – Скажу честно, я проверял всех твоих знакомых. Некоторые за бабки дали наводку на других, которых мы не знали. Но тебя никто не ждал, и друзей у тебя в Хабаровске нет. Так что… – Капитан покачал головой.

      – Какие, на хрен, друзья при моей жизни, – хмуро проговорил Отмычка. – В зоне – кенты, земляки. А на воле лучше одному быть, надежнее и спокойнее. Знать бы об этом раньше, – в его глазах Ларионов увидел боль и сожаление, – наверное, все по-другому было бы.

      – Может, все-таки поделишься? – осторожно поинтересовался капитан. – Все-таки…

      – Да иди ты, ментяра! – отмахнулся Отмычка.

      «Что-то у него сломалось, – мысленно отметил Ларионов, – и не потому, что взяли. Ведь рассказал он о деле, как всегда, совершенно спокойно. Но если сначала на Люсьен была маленькая обида, то сейчас он ее ненавидит по-настоящему. Что же с ним произошло?»

      – Алимов, слава Богу, молчит, – вздохнул Леонид. – Хотя, откровенно говоря, страх не отпускает.

      – Поэтому держишь пистолет под подушкой? – насмешливо спросила Илина.

      – Я в тюрьму не пойду, лучше застрелюсь.

      – Хамелеон что говорит?

      – Не видел я его. А сам он не звонит, опасается, что меня на прослушку поставили.

      – Знаешь, я абсолютно уверена, что все будет хорошо. Кстати, что ты решил с индийцем? Не отложил?

      – Конечно, отложил. Представляю, что было бы, если б еще этот раджа заявился.

      – Идиот! Он привез бы очень хорошие деньги. Это раз. Во-вторых, он бы вывел нас…

      – В этом положении, – холодно улыбнулся Леонид, – не хватало только засветиться на международном уровне.

      – Отдай мне это дело, – предложила она, – и я все устрою сама. Отдай, Леонид.

      – Была бы ты моей соседкой по даче, может быть, и рискнул бы. Но сейчас не проси. Ты же сразу переведешь стрелку на меня: просил Леонид Ермолаевич Кутрич. Так что даже не мечтай.

      – Плохо же ты обо мне думаешь!

      – Кроме того, я сворачиваю все дела с добычей и с поставкой. И советую тебе