Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа. Михаил Зефиров

что наспех проложенные железнодорожные пути на заводе находились в таком состоянии, что вагоны при движении сходили с рельсов. Так, 19 сентября 1932 г. в литейном цехе произошел сход с рельсов трех вагонов.[8] Заводской транспорт, особенно паровозы, часто выходил из строя, например, в феврале 1933 г. из пяти паровозов был исправен только один. 28 мая 1935 г. при подаче платформы в печной пролет литейного цеха по халатности машиниста паровоза № 2 Прокофьева были выбиты ворота. 18 июля следующего года на железнодорожном перекрестке у инструментального цеха столкнулись заводские паровозы № 2 и 4. Результат «ДТП» – длительный простой в ремонте. Аналогичная авария произошла на том же переезде и 29 сентября 1937 г. Перед этим 19 апреля того же года в результате столкновения на переезде паровоза с грузовой машиной была полностью разбита прицепленная к ней пушка Ф-22. Лишь в июле 1938 г. после череды аварий началось оборудование железнодорожных переездов световой сигнализацией.

      Захламленность завода мусором и грязью зачастую приводила к тому, что приходилось проводить месячники по сбору на его территории металлолома, внеочередные субботники и прочие мероприятия. В неудовлетворительном состоянии хранилось импортное оборудование, завозимое в здания цехов. То самое, которое покупалось за золото и валюту за границей, в Германии и США. Часто бывали случаи «самовольного вскрытия упакованных ящиков, поломки, пропажа отдельных деталей, разбросанность». Некоторые ящики были завалены землей и отбросами цехов. Поступавшие станки разгружались хаотично по всему заводу.[9]

      На подобные массовые явления в подчиненной ему тяжелой промышленности обращал внимание в особом приказе нарком Серго Орджоникидзе. В конце февраля – начале марта 1933 г. на заводе работала комиссия Наркомтяжпрома СССР. Ею было, в частности, установлено, что «никто на заводе не может дать сведений о наличии оборудования, учет составлен хаотично, оборудование месяцами хранится на открытом воздухе».[10] Данные факты не являлись единичными и характеризовали общее состояние техническо-производственной и финансово-коммерческой деятельности завода. Предприятие, на которое руководство страны возлагало особые надежды, было признано «плетущимся в хвосте».[11]

      2 марта первый директор завода Лисянский был уволен с формулировкой «за непринятие мер по отношению к лицам, недобросовестно относящимся к порученной работе, и расхлябанность». Новым директором был назначен Л. Радкевич. Карательные меры были применены и к другим лицам. Так, начальник бюро оборудования «Нового Сормова» Жуин был арестован на 30 суток с последующей отдачей под суд. Кроме того, суду были преданы председатель приемочной комиссии Колмаков, начальник бюро оборудования механического сектора Шумков, начальник сектора проверки, коммерческий директор, начальник капитального строительства и главный механик.[12] Были обнаруженыи финансовые злоупотребления. Так, в растрате государственных средств уличили уполномоченного финансового

8

ГУ ЦАНО, Ф. 2491, Оп. 1, Д. 16, Л. 55.

9

ГУ ЦАНО, Ф. 2491, Оп. 1, Д. 15, Л. 28, 75.

10

Там же, Л. 152.

11

Там же.

12

ГУ ЦАНО, Ф. 2491, Оп. 1, Д. 15, Л. 152.