Барабан бьет сбор. Марик Лернер

Даже мыло варили из павших животных и стирали по старинке мочой и глиной.

      – Пойди, посмотри, банька уже готова? – неожиданно сказал Либан сыну, прерывая его на середине фразы.

      Тот, не переспрашивая, послушно удалился. Макс невольно восхитился. Отвык он от здешней патриархальности и отсутствия возражений старшим. В порядке вещей, когда дед порет повинившегося отца, а тому уже под сорок. Даже в армии не так тяжко. В звании повышают по заслугам (не всегда), а не за возраст.

      – Уедешь, – утвердительно сказал дядька.

      – Не мое это, да и на землю претендовать не собираюсь, – прислонившись к забору, заверил племянник.

      – И зря, – резко ответил Либан. – Свою собственность надо всегда ценить и беречь, потому что, не легко она дается. Пустить на ветер любой сможет. Приумножить для детей сложнее.

      – Либан, – спросил Макс, – меня для того мать отправила учиться, чтобы я вернулся и в навозе ковырялся?

      Дядька молча пожал плечами, всем видом выражая недовольство и возмущение. До него не доходило, как в принципе можно отказаться от своей земли. От своих корней. От связей с родственниками. А навоз – удобрение ничего ужасного в нем не присутствует.

      – Место будешь искать?

      Подразумевалось с хорошим жалованием и дальнейшей перспективой.

      – Есть интересная идея.

      Либан внимательно выслушал и скривился:

      – В политику нонеча лезут кому не лень, а пользы для деревни она не принесла. Прогрессисты, популяры, – дальше позвучало непечатное. – А шо удивляешься, газеты читаем. Наша забота вовремя посеять, убрать. Толковый крестьянин всегда выживет. Неужто и впрямь политика такое доходное дело? – спросил после паузы озадаченно.

      – А коли я не для себя, а для всех?

      Макс заранее знал, всерьез обсуждать это в деревне глупо. Лендлорды в их краях не водились и основной проблемы арендаторов – повышения платы не существовало. Свой клочок земли с незапамятных времен имелся. Политика по здешним понятия была дурость городских и существовала отдельно от деревни. Повседневные будничные заботы не особо навевали желание интересоваться событиями, происходящими в соседней долине. Что уж говорить о побережье или метрополии.

      Идеологические или политические бури, если и случались, крайне редко задевали кряжистых здешних мужиков с мозолистыми руками. Большинству крестьян совершенно безразлично, кто там наверху ими управляет. Лишь бы лишний раз не трогали. Где находятся Каренские острова, и на кой Макс там три года болтался редко кому известно. Вот причину отъезда все помнить будут до смерти.

      – Я думал ты умнее, да видать образование мозгов не добавляет, – скорбно качая головой, удивился Либан.

      Макс невольно рассмеялся. Он сам недавно почти слово в слово подобное сказал.

      – Нельзя вечно сидеть в горах. Случись завтра очередной налог и что? Жаловаться здесь некому, а в город, никто из вас не поедет по той простой причине, что неизвестно,