Красные звезды. Александр Зорич

во взрослом состоянии, а в третьей фазе жизни! – поправил моего товарища Капелли. – И не бабочка, а скорее стрекоза. Но вернемся пока что к первой фазе, к ребенку… Запомните, ребенок – это хризалида. Вы их не увидите, и молитесь не увидеть никогда, потому что по их законам чужак, увидевший хризалиду, пусть даже случайно, подлежит смерти в обязательном порядке.

      – Смотрю, гуманисты, – не удержался Тополь.

      – Так они и не гуманусы ни в каком виде, – Капелли пожал плечами. – Идем дальше. Взрослый – это у хризалид гусеница, которую мы называем «ползуном». Это самые вменяемые граждане. Занимаются наукой и культурой, думают, как жить. Они, что характерно, бесполые… И, наконец, к старости, выживая из ума, гусеницы превращаются в так называемых птер, стрекоз. У этих есть крылья, половые органы и сердце, желающее любить.

      – Сердце? – встрепенулся я.

      – Ну, фигурально… Зато мозг у птер, считай, отсутствует. Не то чтобы полностью, конечно, но все его ресурсы поглощены темой любви, размножения, социального статуса. Нет ничего важнее для птеры, чем внешний вид, место в социальной иерархии, кто что сказал и подумал и кто на кого косо посмотрел. В этом плане они напоминают наших подростков с их бесконечными селфи и яканьем, способных спрыгнуть с двенадцатого этажа просто потому, что мама не купила модные кеды.

      – Выходит, они как трутни у пчел, что ли? Не работают вообще? – предположил Тополь.

      – Аналогия с общественными насекомыми, вроде бы столь соблазнительная, не особо точна. Во-первых, у них отсутствует феромонное управление и строгая концентрация иерархии вокруг королевы. Равно как и сама королева… Во-вторых, птеры, в отличие от трутней, не бездельничают. Они выполняют работы, требующие физической силы. Также, поскольку птеры очень агрессивны, они служат своим сообществам в качестве военных и полицейских… Ну и трахаются, само собой… У них это, кстати, тоже считается работой, в отличие от самих отношений или, если угодно, любви… Но самое важное про птер, конечно, не это, а то, что мы их обязательно встретим. И тогда – тогда – говорить с ними буду я. Либо, в самом крайнем случае, Чудов. Хотя он один раз чуть не договорился до межпланетного инцидента…

      – Не надо грязи, Андрюха! Я не виноват, что эти спецы в ЦУСе переводчик криво настроили! – возмущенно гаркнул через плечо Чудов, который, оказывается, внимательно слушал всю эту лекцию.

      Реплику командира Капелли дипломатично проигнорировал.

      – Так вот, когда я буду с ними говорить, крайне желательно, чтобы вы молчали. Но если я начну чем-нибудь восторгаться – их внешним видом, или «прической», так мы называем особую укладку педипальп на голове птеры, – или их изысканными манерами… В общем, ваша задача – бурно разыграть восхищение, одобрение и интерес. Это понятно?

      – Более чем.

      Мы с Костей переглянулись. В бытность свою сталкерами нам доводилось общаться с самыми разными личностями. Зачастую даже больными психически. Бары на границе Зоны Отчуждения были