Имя Руси. И. Е. Забелин

история идет путем живой растительной организации, а не путем произвольной махинации; что само призвание варягов если и было началом нашей истории, то оно же было концом другой нашей истории, о которой мы ничего не знаем.

      Понятия и соображения Нестора о происхождении имени Русь не пошли дальше одной этой статьи. Он настаивает, что от варягов мы прозвались русью, но не говорит ни слова, что варяги создали из нас настоящих людей. Он говорит, что и до Владимира из варягов много было христиан, но ни слова не говорит, что они же были и нашими апостолами. Ни слова не говорит, что варяги составили особое дворянское племя, говорили особым языком, научили нас воевать, торговать, плавать по морю и по рекам и пр. и пр.

      Не то мы узнаем от толкователей и объяснителей Нестора, которые, напротив, все отняли у руси-славян и все отдали руси-скандинавам.

      И Нестора, и начальную русскую историю, как известно, первые стали объяснять критически немецкие ученые. Первый из первых Байер, великий знаток языков (не исключая и китайского), великий латинист и эллинист, за 12 лет своего пребывания в России не научился, однако, да и никогда не хотел учиться языку русскому. Миллер точно так же на первых порах, находясь уже семь лет профессором Академии наук, не мог все-таки без переводчика читать русские книги и усвоил себе знание языка уже впоследствии. Естественно ожидать, что, не зная ни русского языка, ни русской страны и объясняя древнейшую русскую историю, эти ученые останавливались лишь на тех соображениях, какие были особенно свойственны их германской учености. Им естественно было смотреть на все немецкими глазами и находить повсюду свое родное германское, скандинавское. По этой причине Байер самое имя Святослав толковал из норманнского Свен, Свендо и догадывался, что оно только искажено, например, от Свеноттона, Свендеболда и т. п. Для немецкого уха всякое сомнительное слово, конечно, скорее всего, звучало по-германски; для немецких национальных идей о великом историческом призвании германского племени, как всеобщего цивилизатора для всех стран и народов, всякий намек о таком цивилизаторстве представлялся уже неоспоримой истиной.

      Круг немецких познаний хотя и отличался достаточной ученостью, но эта ученость больше всего знала свою западную немецкую историю и совсем не знала, да и не желала знать истории славянской.

      Очень хорошо зная и видя в истории только одних норманнов и оставляя в стороне в небрежном тумане историю о славянах, могли ли немецкие ученые иначе растолковать начало русской истории как именно норманнским происхождением самой Руси?

      Вот естественная и, так сказать, физиологическая причина, почему немецкая ученость без малейшего обсуждения признала Несторовых варягов-русь норманнами.

      Это толкование вскоре сделалось как бы священным догматом немецкой учености.

      «Что скандинавы или норманны, в пространном смысле, основали Русскую державу, в этом никто не сомневается», – говорил