Императрица семи холмов. Кейт Куинн

лицом.

      – Это еще кто кому утрет! – крикнул в ответ беззубый тип, после чего последовала короткая, но энергичная потасовка. Я под шумок встал с места, чтобы поискать себе другое, более тихое и удобное в той части трибун, где под навесом расположились ложи патрициев и всадников. Вдруг повезет прошмыгнуть…

      – Верцингеторикс! – окликнул меня кто-то.

      Я обернулся – на меня смотрела девушка в красном платье с венком из алых маков на каштановых волосах.

      – Сабина! – удивился я, однако вовремя отвесил поклон. – Как тебя сюда занесло? Патриции сидят вон там!

      – Знаю. У моей тети Дианы есть ложа. Но я сбежала от жениха.

      – У меня есть место, – предложил я.

      – Как здорово! – обрадовалась Сабина, беря меня под руку. Она была невысока ростом, едва доставала мне до плеча, однако люди расступались перед ней. Еще бы, ведь перед ними была патрицианка!

      – Так ты болеешь за Красных? – спросил я у нее, заметив в ее руках небольшой красный флажок.

      – В нашей семье все болеют за Красных. К тому же тетя Диана порвала бы с нами всякие отношения, вздумай мы болеть за кого-то еще.

      Сабина села на мое место и посмотрела на меня.

      – А ты где будешь сидеть?

      – Не волнуйся. Эй, свалил бы ты, приятель, – сказал я мужчине, сидевшему по другую сторону от нее, и для пущей выразительности свирепо посмотрел на него. И он свалил. Я же разжился местом, а вдобавок удостоился улыбки сенаторской дочки. Так, может, день и не так уж плох?

      – А почему ты сбежала от жениха? – поинтересовался я.

      – Он вбил себе в голову, будто он самый главный в своре, и пытается отвадить соперников.

      – У тебя свора женихов?

      – Представь себе, – спокойно ответила девушка. – Может, я и не такая красавица, как моя мать, зато у меня есть ее деньги.

      – Ну, это кто тебе сказал, что ты не красавица, – возразил я, но она не купилась на мой комплимент.

      – Смотри, император! – воскликнула она, указывая на центральную ложу, куда только что влился поток патрициев. Мне не надо было долго гадать, который из них император – короткая солдатская стрижка, пурпурный плащ, ослепительная улыбка. Все это говорила само за себя. Император Марк Ульпий Траян поднял вверх кулак, и толпы на трибунах разразились восторженными криками и рукоплесканиями.

      Патриции, томно полулежавшие в ложах, привыкшие держаться особняком всадники (они как будто стеснялись своего сословия), плебеи, битком набившие трибуны, – все они вскочили на ноги и принялись громко кричать и размахивать руками. Возницы и конюхи, что уже выбежали на арену, на мгновение застыли на месте. Казалось, что даже кони, которые ждали, когда их выпустят на беговую дорожку, и те приветственно затрясли головами.

      Я только тогда понял, что кричу и хлопаю в ладоши вместе со всеми, когда у меня заныли ладони. В отличие от Сабины, которая осталась равнодушна к этому проявлению всеобщего обожания и продолжала сидеть на своем месте.

      – Так