Пылающий остров. Луи Буссенар

желаю немедленно, сейчас же выйти отсюда.

      – Это невозможно, мадемуазель.

      – Как так – невозможно?

      – Запрещено всем, по приказу коменданта города.

      – Но я не все.

      – Завтра после полудня сколько угодно, мадемуазель.

      – Но что это значит?.. Ведь я не солдат, я иностранка, француженка. Ко мне это не может относиться…

      – Дело в том, дитя мое, – мягким отеческим тоном произнес доктор, – что завтра должен отплыть в Европу транспорт с пленными, с государственными преступниками, многие из которых находятся здесь, в госпитале. Комендант опасается побегов… Принятые им меры не могут оскорблять вас лично, так как относятся ко всем без исключения.

      – Все это одни слова, милостивый государь, а фактически я все же лишена свободы. Я потребую консульской защиты. В последний раз говорю вам: выпустите меня.

      – Часовым отдан строгий приказ. Против вас будет употреблена сила. Все, что я могу для вас сделать, это послать от вас записку в комендантское управление.

      – Милостивый государь, я не привыкла просить о том, чего имею право требовать. Против силы я, как женщина, ничего не могу поделать. Я поступила сюда на службу добровольно и служила верой и правдой, а между тем со мною поступают как с преступницей, вопреки всякому праву, вопреки всякой справедливости. Знайте же, что после этого я не останусь здесь больше. Прошу вас не рассчитывать на мои дальнейшие услуги. Я выхожу в отставку.

      – Но, мадемуазель, подумайте… не горячитесь… зачем такая поспешность.

      – Имею честь кланяться, милостивый государь.

      Взбешенная Фрикетта покинула опешившего доктора и как буря промчалась к себе в комнату, где и заперлась.

      Через некоторое время к ней вернулось ее обычное хладнокровие, то хладнокровие, с которым она проводила свои необыкновенные хирургические операции, удивлявшие старых и опытных врачей.

      – Надо подумать хорошенько о том, как бы спасти Карлоса и Долорес, – сказала она себе. – У меня еще полсуток времени.

      Не теряя ни минуты, она отправилась к своим друзьям и объяснила им ситуацию. Карлос и Долорес приняли тяжкое известие совершенно спокойно. Они были давно готовы ко всему. Полагая, что теперь все кончено, Карлос обратился к Фрикетте с просьбой дать ему и его сестре какого-нибудь яда, который бы действовал верно и быстро.

      Фрикетта отказала наотрез.

      – Рано еще, – пояснила она. – Это успеется.

      – На что же вы надеетесь?

      – Я надеюсь улизнуть вместе с вами от этих благородных гидальго, которые, как оказывается, хуже и грубее прусских солдат… Как! Не пропускать меня!.. Меня!.. Хорошо же!

      – Скажите, что же нам теперь делать?

      – Вам – ничего не делать. Будьте только готовы и ждите полуночи. Ждите и надейтесь!

      С этими словами Фрикетта выпорхнула от них, как птица, и долго после того советовалась о чем-то с Мариусом.

      К одиннадцати часам вечера лицо Фрикетты прояснилось. Мариус отдувался, как кит, сдерживая готовые вырваться у него восклицания