По эту сторону фронта. Владислав Конюшевский

увидев незнакомого полковника, быстренько раздались в стороны, а из толпы выскочил боец в плащ-палатке с какими-то очумелыми глазами и, козырнув, доложил:

      – Старшина Пузырьков! Товарищ полковник, мы тут… мы… это… мы – Гитлера поймали!

      И дернул к себе человека, до этого скрытого его широкой спиной. Хорошо, что я и так сидел, поэтому только рот открыл, рассмотрев, кого нам демонстрирует бравый старшина. Серега, увидев то же, что и я, просто молча плюхнулся мимо сиденья и выпал из машины. Марат с шофером выразились одинаково и совершенно нецензурно. В этом слове было все – и зависть, и восхищение, и недоверие, и ошарашенность.

      А демонстрируемый нам Гитлер понуро стоял в толпе советских солдат и, отсвечивая светофорным ухом, вытирал юшку, бегущую из носа на знаменитые усики. Потом, подняв глаза на сидящего рядом с машиной Гусева и разглядев его погоны, фюрер начал что-то быстро и нечленораздельно бормотать. Старшина на это бормотание грозно рыкнул, от чего глава Германии моментально замолк, прикрывшись обеими руками.

      У меня за это время пронесся миллион мыслей. Начиная с того, что откуда здесь мог взяться рейхсканцлер и заканчивая тем, что всяко может быть. Опять-таки вживую я бесноватого не видел – только на фотографиях. А загвоздка в том, что фотографии уже давно слились в памяти с плакатами Кукрыниксов, поэтому все еще больше запутывалось. Но ведь как похож-то…

      Секунд пять стояла тишина, нарушаемая только ревом проезжающей мимо техники и сопением толпы, после чего командир первым взял себя в руки. Поднявшись с таким видом, будто он просто так решил посидеть на земле возле «виллиса», Серега навис над Гитлером и спросил по-немецки:

      – Имя, фамилия?

      Фюрер, услышав родную речь, пустил слезу и шепеляво начал объяснять, что он здешний почтальон Вильгельм Штеер. Что его за последние пять дней уже третий раз арестовывают как Гитлера (кстати, Гитлер капут). Арестовывают и каждый раз, прежде чем господа офицеры успевают выяснить его личность, бьют.

      Первый раз его поймали наши танкисты и выбили два зуба. Второй раз это были кавалеристы. Они сбили его лошадью, а потом выбили еще один зуб. И вот в третий раз Штеера отловили пехотинцы. Бдительный после предыдущих экзекуций почтальон на минутку потерял осторожность и неосмотрительно выполз из своего дома, где его сразу взяли за цугундер.

      «Царица полей», для разнообразия, зубы свежепойманного фюрера щупать не стала, а по рабоче-крестьянски приложила в ухо. Когда же пойманный начал вопить, добавили по носу и принялись восторженно скакать вокруг пленника. А ведь он старый, больной человек. Инвалид…

      Услышав про это, я заинтересованно спросил:

      – И в каком месте ты инвалид?

      Битый почтальон, задрав штанину, постучал себя по деревянной, ниже колена, ноге:

      – Уже двадцать лет прошло, как я лишился ступни из-за травмы на скачках. Когда меня первый