Мудрец_05. Екатерина Соболь

как ни в чем не бывало кивнул. Паша с сомнением посмотрел на его белые, как бумага, волосы. Потом на голубые глаза под бесцветными ресницами. С Ильи можно было легко рисовать рекламный плакат для шоколада «Кузя, друг Аленки».

      – Такой уж уродился, – развел руками Мансур. – В деда моего. Тот был этот… альбатрос.

      – Альбинос, – машинально поправил Паша.

      – Ну да, ну да. Видите какие умные?

      Женщина нерешительно кивнула и перевела взгляд на Пашу.

      – Ахмету Мансуровичу десять лет, судя по документу.

      – Так ему десять, – простодушно сказал Мансур, и Паша впервые в жизни порадовался своему небольшому росту и тощим конечностям. – Слушайте, поезд без них уйдет. Они весь год учились хорошо, им на море надо, – и он улыбнулся такой счастливой, простодушной улыбкой, что женщина вздохнула и стала вбивать данные в компьютер.

      – Быстрее! – торопил Мансур, подгоняя их вдоль платформы: он сам, кажется, заразился их азартом. – Пятый вагон у вас.

      На платформе, между двух поездов, пахло чем-то незнакомым. Паша вдруг подумал: если бы у путешествий был запах, он был бы как раз такой, и его сердце забилось сильнее.

      – Только их документы я обратно заберу, а то потеряют, – сказал запыхавшийся Мансур проводнице, стоявшей у вагона. – Вы за ребятами присмотрите, хорошо?

      – Мансур, – тихо сказал Паша так, чтобы она не слышала. – Когда вернемся, я вам килограмм этих орехов куплю и принесу.

      – А не врешь?

      – Я никогда не вру.

      – Ох, какой мальчик хороший! – Мансур вдруг притянул его к себе и обнял.

      Паша хотел вывернуться, но так и не двинулся, только на секунду сжал в ответ руки на его потной рубашке.

      – И тебе удачи, – Мансур обнял Илью и потрепал по голове. – Берегите там себя.

      Он махнул им и пошел обратно. Проводница закрыла двери, поезд тронулся, а они так и стояли в тамбуре, глядя вслед удаляющейся спине Мансура.

      – Почему он нам помог? – негромко спросил Паша. – Я думал, он денег попросит. А он не попросил.

      – Знаешь, ботан, если б все на свете были такие, как ты, человечество уже вымерло бы. Орехи-то оставшиеся давай, жутко есть хочется.

      – Не могу. Я их ему в карман сунул, пока он с тобой прощался.

      Илья фыркнул:

      – Знаешь, кстати, ну ты и козел. Поддакнул ему, чтобы разжалобить. Что мать умерла. Про такое разве можно врать? У вас в квартире вон как все прибрано – не ты же там все вымыл. Она небось на показ какой-нибудь модный уехала или вроде того, а?

      Паша открыл рот, чтобы сказать, что прибирается уборщица, но раздумал. А Илья уже вертел головой по сторонам и гладил стену вагона, приоткрыв рот.

      – Ничего себе! И правда получилось. Пошли, зануда. Это будет обалденное путешествие, увидишь.

      Паша шагнул за ним – и остановился.

      Поезд разгонялся медленно, платформа еще не скрылась из виду, и Паша сразу узнал запыхавшегося человека, который выскочил на нее, глядя вслед поезду. Это был Морж.

      – Ну что ты встал, пошли, – Илья ничего не заметил: он нетерпеливо