Юлианна, или Опасные игры. Юлия Вознесенская

я ему задам при встрече!

      Девочки засмеялись.

      – Это там Юленька рядом с тобой смеется? – спросила бабушка. – Дай-ка мне с ней поговорить. Сколько уж лет я ее голосок не слышала!

      Юлька ахнула и запрыгала на месте, протягивая обе руки к телефону. Сестра, улыбаясь, передала ей трубку.

      – Бабушка, здравствуйте!

      – Здравствуй, Юленька!

      – Ой, бабушка, я ужасно рада, что у меня теперь есть и Аня, и вы! Это так здоровско!

      – Мне это очень приятно слышать, детка.

      – Бабушка, а вы меня помните?

      – Конечно, помню. Только ты не кричи, дорогая, я ведь совсем не глухая и даже еще не очень дряхлая. И говори мне, пожалуйста, «ты».

      – И на «ты» можно?!

      – Нужно, Юленька! Ведь это ты меня не помнишь, ты совсем маленькая была, когда папа увез тебя в Ленинград, а я-то тебя, проказницу, очень даже хорошо помню.

      – А какая я была маленькая?

      – Ты была такая юла, что все смеялись: «Ну и имечко подобрали!»

      – Ой! А еще что-нибудь про мое счастливое детство?

      – У нас тогда был пес Дозор, и ты очень любила спать у него в конуре.

      – Класс! Бабушка, а может быть, это была Аня, а не я?

      – Ты, ты! Я-то вас никогда не путала. У тебя, между прочим, есть отличительный знак.

      – Какой, бабушка?

      – На левой лопатке маленькое родимое пятнышко.

      – Ань, срочно подними мне сзади майку – есть там что-нибудь?

      – Есть, есть! Маленькое пятнышко как раз посредине лопатки.

      – Левой?

      – Левой!

      – Ура! Бабушка меня помнит!

      – Конечно, Юленька, я тебя помню и люблю. Я за тебя молюсь каждый день, а молитвенная память у людей самая крепкая.

      – Ясное дело: если каждый день твердить Богу про какого-нибудь человека, так и не захочешь, а запомнишь его… Бабушка! А вот если вы… если ты взаправду меня любишь, то обещай не сердиться за один мой страшный-страшный грех.

      – Какой еще такой «страшный-страшный грех»? Что ты там выдумываешь?

      – Бабушка, я Аньке косу отрезала!

      Аннушка сделала страшные глаза и отчаянно замотала головой.

      – Юленька, нехорошо сестру Анькой звать… Погоди, как это косу отрезала? Это еще зачем? Кто разрешил?

      – Так уж получилось. Понимаешь, бабушка, у меня-то волосы короткие, а тут приезжает моя сестра с длиннющей косой! Представляешь, какой ужас?

      – Не понимаю, какой ужас! Такая прекрасная была коса…

      – Ну как же ты не понимаешь, бабушка? Мы ведь оказались неодинаковые: лицо одно, а прически разные. А тут еще папа пообещал меня выдрать как егорову козу.

      – Сидорову, наверно?

      – Точно, сидорову!

      – А почему это папа собирался тебя выдрать? За дело поди?

      – За дело, бабушка, за дело, – успокоила ее Юлька. – Вот тогда мы и решили стать совсем одинаковыми, чтобы папа не мог угадать, кого драть надо. Он запутался и на всякий случай простил обеих. Прости и ты, бабушка, а то ведь я завтра в первый раз на исповедь иду, так пусть у меня хоть на один грех будет меньше, ладно?

      – Ладно, проказница,