Любовь и смерть. Селфи. Наталья Андреева

страница его славной биографии! Ей посвящены целые тома, этой странице! Мой дед еще в этом мае прошел с другими ветеранами по Красной площади, когда был парад! Его ордена занимают почетное место в нашем семейном музее!

      Лицо у Люськи сразу стало кислым. Она бы с удовольствием послушала про Дракулу, поскольку патриотических передач на ТВ и без того хватало. И ведущих их знаменитостей тоже хватало. Правильных, хорошо воспитанных, красиво говорящих. Людмиле Ивановой, бывшей звезде скандального реалити-шоу, туда соваться не след.

      Меж тем Аграфена Дамировна заливалась соловьем:

      – Семья была купеческая, но Большаковы сразу поддержали новую власть. Фамилия-то какая! Большаковы! Почти Большевиковы! Мой отец тоже был партийцем, занимал большую должность. Его назвали Дамиром, что означает «Да – мир!».

      – Так Платон Кузьмич ваш дед по отцу? – зевнула Люська.

      – Нет, по матери. К сожалению, мои родители умерли. Дед пережил всех.

      – И своих трех жен, – тут же вставила Апельсинчик. – Вы расскажите лучше про них.

      – Это к делу не относится, – сразу поскучнела Аграфена Дамировна. – Давайте лучше вспомним военные годы моего знаменитого предка…

      Слава создателю, минут через десять зазвонил мобильник Аграфены Дамировны. Она извинилась и вышла из комнаты.

      – Все это, конечно, хорошо, – мрачно сказала Люська, – военные подвиги и все такое. Вопрос: откуда бабки? Ты представляешь, Любонька, сколько все это стоит? – она выразительно обвела глазами гостиную. – Ровесник революции, ха! Чегой-то ни к кому в могилу не залезли, а к нему залезли!

      – Может, его в орденах похоронили? – предположила Люба.

      – Да ты что?! Тетка до денег жадная, сразу видать. А ордена – они денег стоят. Ну и само собой реликвии. Чтобы Аграфена, блин ее, Дамировна этакую ценность да в землю закопала? Ни в жизнь не поверю!

      – Так на чем я остановилась? – с воодушевлением сказала хозяйка, вернувшись в гостиную.

      – На Байкало-Амурской магистрали, – мрачно сказала Люська, лаская взглядом старинный самовар. Ее еще не оставила мысль о закопанном кладе.

      Они еле вырвались из цепких рук госпожи Старковой часа через два. Та все не отпускала и совала им все новые и новые альбомы.

      – Материал, конечно, хороший, – вздохнула Людмила, садясь в машину, – но это явно не ко мне. И к убийству Кристины отношения не имеет. Ума не приложу: что теперь делать-то?

      – А знаешь, что? – Люба на минуту задумалась. – Старкова сказала, что раньше они жили в деревне. Я бы наведалась в эту деревню. Послушала: а что люди-то говорят о Платоне Кузьмиче Большакове?

      – И то! – обрадовалась подруга. – Какая же ты, Любка, умная! Понятно, внучка будет курить дедуле фимиам. Вон ей какое наследство отвалилось! – кивнула она на особняк Старковых – Большаковых. – Помнишь, что знахарка-то сказала? Упырище, мол, трех жен уморил, по всей округе дурная слава.

      – У нее самой рыльце в пушку, у знахарки.

      – Да кто здесь не без греха? – вздохнула Людмила, кивнув на высокий забор, мимо