Очищение смертью. Нора Робертс

для убийства. А я передал их Мигелю. Прямо ему в руки. – Ева заметила в его печальных глазах искорки гнева. – Господь покарает этих людей, лейтенант. Но я верю в земные законы, как и в божеские. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам в вашей работе.

      – Флорес был хорошим священником?

      – Да, хорошим. Он был полон сочувствия, предан делу и… я бы сказал, энергичен. Любил работать с молодежью. Ему это особенно хорошо удавалось.

      – У него были неприятности в последнее время? Депрессия, стресс?

      – Нет, ничего такого не было. Если бы было, я бы знал, я бы заметил. Мы живем вместе, все трое, в приходском доме за церковью. – Лопес неопределенно показал куда-то рукой. Было видно, что думает он в эту минуту совсем о другом. – Мы вместе едим чуть ли не каждый день, беседуем, спорим, молимся. Я бы заметил, если бы он был чем-то удручен. Если вы думаете, что он мог покуситься на свою собственную жизнь, вы ошибаетесь. Он не мог так поступить. И уж тем более он не мог покончить с собой подобным образом – при помощи освященного вина, у всех на виду.

      – Может, были разногласия с кем-нибудь? Может, кто-то на него обиделся, затаил зло? В профессиональном или в личном плане?

      – Он ни о чем подобном не упоминал, а мы с ним, как я уже сказал, общались ежедневно.

      – Кто знал, что он сегодня будет служить заупокойную мессу?

      – Все знали. Гектор Ортиц был нашим прихожанином, его все любили и уважали. Все знали о заупокойной службе, все знали, что ее будет проводить Мигель.

      Ева подошла к двери и открыла ее. Майское солнце хлынуло в ризницу. На двери был замок, заметила Ева, такой же примитивный, как на деревянном ящике.

      Легко войти, легко выйти.

      – А сегодня были ранние службы? – спросила она у Лопеса.

      – По будням в шесть часов утра. Служил я.

      – А вино и гостия были из того же запаса, что и для заупокойной службы?

      – Да.

      – И кто их вам принес?

      – Мигель. Это скромная служба, ее обычно посещает не больше дюжины прихожан, от силы две. Сегодня мы ждали еще более низкой посещаемости, поскольку все собирались прийти на похороны.

      «Входишь, – размышляла Ева, – выстаиваешь службу. Проскальзываешь в служебное помещение, подсыпаешь яду в вино. Уходишь».

      – И сколько же народу было у вас этим утром?

      – Гм… Восемь или девять человек. – Он помолчал, и Ева догадалась, что мысленно он пересчитывает головы. – Да, девять.

      – Имена этих людей мне тоже нужны. Не заметили незнакомых лиц?

      – Нет. Я знаю всех, кто там был. Как я уже говорил, их было мало.

      – А кроме них, только вы и Флорес. Никто вам не помогал?

      – Только не в шесть утра, – покачал головой отец Лопес. – Мы не прибегаем к помощи служек при ранней службе, разве что во время Великого поста.

      – Хорошо, – кивнула Ева. – Я попрошу вас записать – насколько сможете вспомнить – все передвижения и действия жертвы… то есть Флореса этим утром. И время укажите по возможности точно.

      – Я этим займусь прямо сейчас.

      – Мне придется опечатать