Русалий круг. Марина Козинаки

В полутемном коридоре стояла Стефани Монье. Подумав пару секунд, Сева открыл дверь.

      – Бонсуар, – произнес он, делая шаг назад. Вид у него был совсем неподходящий для приема посетительниц: мокрые волосы топорщились в разные стороны, да и одетым его трудно было назвать.

      – Bonsoir, – кивнула француженка, игриво наклонив голову. – Я так и думала, что ты не спать. Давно не виделись.

      Сева молча впустил гостью и закрыл за ней дверь. Казалось, ход его мыслей просто остановился и никак не мог заново начать свое движение. Его охватило непонятное чувство, смахивающие на обычную неловкость. Та небольшая вольность, которую он позволил себе в отношении Стефани на балу Муромцев, тут же всплыла в памяти. Тогда эти быстрые горячие поцелуи были лишь приятно проведенными минутами, но теперь он отчетливо осознал, что за все в жизни приходится расплачиваться. Его личная расплата, его удел, его судьба – это наблюдать за страданиями отвергнутых им девушек. С другой стороны, Стефани не бросилась ему на шею при встрече, не начала клясться в неземной любви, и этим сильно облегчала дело. Сева взглянул на часы – они показывали десять вечера. До прихода Муромца оставался еще час. Можно многое успеть.

      Стефани не спеша огляделась по сторонам и прошла в почти неосвещенную комнату. Из дверного проема ванной сюда проникал широкий желтый луч, бросая блики на мебель и стены.

      – У тебя здесь, – начала Стефани, обводя взглядом предметы, которые ей удавалось различить, – очень… как же говогится это слово?

      Сева на минуту скрылся в ванной, а затем появился снова, на этот раз уже в свитере.

      – Оно обозначать, что тут приятно, – сказала француженка. – А, уют-но, вот как!

      Сева огляделся: шаткие пирамиды из книг, бумажек, засушенных и раскрошившихся растений, на вершинах которых нетвердо стояли амагили с зельями, лично у него ощущение уюта не вызывали.

      Стефани опустилась на стул и скинула легкие туфли.

      «Нет-нет-нет, – упрямо твердила совесть, пока Сева в нерешительности смотрел на француженку. – Девушки – это не яблоки».

      – Asseyes-toi, – вновь заговорила Стефани.

      – Я не говорю по-французски, – напомнил Сева, улыбнувшись. Он сам не понял, зачем это сказал, так как ощущал ее мысли достаточно четко и прекрасно понял, что именно она ему предложила.

      – Я сказала, чтобы ты сесть. Почему ты стоишь? Садись. Пгавильно я сказать? Русский – сложный язык.

      – Если хочешь, я попробую говогить с тобой на греческом или английском.

      – Нет, – засмеялась Стефани. – Не знаю ггеческий. И ненавижу англэ. Поэтому я не люблю говогить с Микоэль. Он постоянно говогит на нем.

      – Да? Но ведь он француз.

      – Он говогить на англи-иц-ком, потому что его девушка из И-г-ландии.

      Сева забрался с ногами на кровать:

      – Значит, твой отец уже вернулся?

      – Да, он пгивез новое зелье для Паулин.

      – Разве ты не должна быть сейчас с Полиной?

      – Она уже спать, – сладким