Деде Коркут. Анар Расул оглу Рзаев

дугой старец стоял по колено в яме. Увидел Деде Коркута, вылез. Был он очень стар, волосы у него поредели, но глаза были все те же.

      – А, Деде, – сказал он, – ты вернулся? Понял, что от смерти не убежишь? Могила готова. Ну, давай ложись!

      Старец вошел в лес и исчез среди деревьев.

      Деде Коркут слез с коня – у него не осталось сил бежать от смерти. Присел он на бугор на краю могилы. Из чащобы с шипением выползла пестрая змея, извиваясь, подползла к Деде. Деде увидел ее, но не двинулся с места. Безмолвно сидел и ждал.

      Мертвые птицы рассыпались по земле. Трава, цветы пожухли. Ветки были голые. Словно и мир покорился смерти.

      Деде Коркут горестно огляделся по сторонам, посмотрел на своего жеребца с белой звездой во лбу, понурившего голову, посмотрел на кобзу, привязанную к седлу. Встал, вытащил кобзу из мешка, прижал к груди, помолчал. Перед его мысленным взором прошли огузские джигиты, кровавая битва, каменные истуканы, а потом – обломки скал, безликие глыбы камней…

      Змея доползла до Деде Коркута. Еще мгновение – и ужалит. Вдруг Деде Коркут провел пальцами по струнам, зазвенели струны, и под звуки кобзы он заговорил:

      – Где те гордецы, что кричали, будто мир принадлежит им? Смерть взяла, земля скрыла, а бренный мир и без них стоит. Преходящий мир, смертный мир! Старый Коркут, ты уже мертв, знай это! Караван ушел, ты опоздал, знай это! Сколько ни живи, конец – смерть, исход – разлука…

      Деде Коркут играл на кобзе. Пестрая змея хотела его ужалить – и вдруг остановилась. Под звуки кобзы свернулась она, поползла назад, исчезла.

      Деде Коркут играл на кобзе. С земли взлетели птичьи стаи – сели на ветки, защебетали.

      Деде Коркут играл на кобзе. Выпрямлялись деревья, ветви покрывались листьями, на склонах приподнимали головки цветы, оживали травы, в иссохших руслах зажурчала студеная вода.

      Деде Коркут играл на кобзе – и жизнь пробуждалась вновь, а сам Деде позабыл и могилу, и смерть, и вечную разлуку. Вновь жил он в прекрасном мире, воскрешенном струнами кобзы, в мире отважных джигитов, великодушных воинов. Деде Коркут играл – и под звуки кобзы рассказывал о том, что приключилось с огузами. Послушаем, что он рассказывал.

      – Однажды хан ханов Баяндур-хан проснулся рано поутру и повелел, чтобы на Высокой горе развели костер.

      И вот на вершине Высокой горы пылает костер. И на других вершинах, далеких-далеких, один за другим загораются костры. Говорит Деде Коркут:

      – У огузского племени был обычай. Когда созывали огузских джигитов и дев на празднество, на вершине Высокой горы разжигали костер. Увидев огонь, на других горах тоже разводили костры, и так все люди узнавали, что надо одеться понарядней и пойти на пир. Если загорались два костра, все знали, что над племенем нависла опасность, грозит нашествие, – и тогда джигиты вооружались, собирались все вместе.

      Собираются огузы на праздник. Перед ними зеленая-зеленая равнина, а на ней яркие разноцветные палатки, шатры, навесы, пологи. На лугу расстелены