Монстры. Дмитрий Пригов

отвечает, – Я – Плисецкая

                       Нет, ты – Штирлиц! —

                       Нет, я – Плисецкая! —

                       Но ведь все это про Штирлица! —

                       Ну, тогда я – Штирлиц! —

                       Вот так-то, брат! —

                       Нет, я подумал, я лучше все-таки – Плисецкая

                       Он на балу великосветском

                       Раскланивается уверенно

                       Онегин вот, а вот – Болконский

                       Ростопчина вот, вот – Оленина

                       Все прекрасно

                       Но вот аккорд начальной лиры

                       И все вдруг смотрят восхищенно

                       На него —

                       А он в гестаповском мундире

                       Черном

                       Как Диадумен обнаженный

* * *

      Штирлицу снится странный сон, что его выход, а он забыл рисунок танца, и все бросают косые взгляды на его мундир

* * *

      Штирлицу снится сон, что затеяна крупная интрига, чтобы вытеснить его с главной партии, и что пружина интриги в руках Петра Ильича, но Штирлиц вовремя предпринимает умелые шаги, и соперники обезврежены

* * *

      Штирлицу снится, что балету грозит крупная неудача, даже обструкция, он делает небольшие вынужденные изменения в партитуре и все проходит блестяще

                       После работы он приходит

                       Домой

                       Расслабленный он улыбается

                       Удовлетворенный

                       Что-то припомнить все пытается

                       Что-то тревожащее его

                       Но не может

                       Мундир снимает и вдруг видит

                       Под ним такой же черный мундир —

                       Вот, вот что так его тревожит!

                       Он долго сосредоточенно смотрит

                       и что-то решает про себя, потом

                       решительно надевает первый,

                       верхний мундир

                       и стремительно куда-то уносится

      Волшебное ведро

1994Предуведомление

      О самой реальной практике колдования над волшебным ведром ничего не могу сказать – не знаю и никогда этим не занимался. Но занимался поэзией, которая в культуре является субстратом подобного ведра, куда постфактум вчитывают как бы провиденные реальные факты будущей, в момент написания данных стихов истории. А иногда и действительно факты провидения налицо.

                       Мороз, зима и скрежет стали

                       И Гитлер из Берлина зрит

                       Сквозь воздух чистый и кристальный

                       Москвы неописуймый вид

                       И тишина

                       И Сталин тогда молча просит

                       Нечто,