Эскимос с Марса. Дарья Донцова

детей вырастают великие математики, писатели, композиторы.

      – Мало радости от их талантов, если с ними за чаем не поговорить, – вздохнула Надя. – По мне, так лучше обычного мальчика иметь, понятливого. Пусть двойки получает, в футбол гоняет, школу закончит, в армии отслужит, женится. Обойдемся без великих. Ну и как с таким разговаривать?

      – Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, – без всяких эмоций повторил паренек.

      Надя села в кресло.

      – Во! Слышали! Издевается, постоянно цифры бурчит.

      – Олег пытается вам что-то сказать, – вздохнула я.

      – Так пусть говорит, – обозлилась она.

      – У него свой язык, похоже, эти цифры имеют большое значение для мальчика, – протянула я, обогнула стол, приблизилась к подростку и решила завести с ним беседу: – Здравствуй, Олег.

      – Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, – раздалось в ответ.

      – Идиот! – в сердцах воскликнула Надя. – Господи, за какие грехи ты мне на склоне лет такое испытание послал? Хотела его по голове погладить, дотронуться не успела, только руку протянула, так мальчишка визжать начал!

      – Аутисты не выносят чужих прикосновений, – пояснила я. – Если такой человек разрешает себя обнимать или дает вам руку – это демонстрация наивысшей степени доверия. Очень часто ребенок не проявляет ее даже по отношению к родителям. Особенные дети крайне привязаны к обстановке, очень тяжело переживают смену местожительства и привычной пищи.

      – Откуда вы знаете? – с недоверием покосилась на меня Надя.

      – В институте когда-то прослушала курс лекций по психологии. И…

      Слова застряли у меня в горле. Олег, по-прежнему не обращавший на нас внимания, продолжал быстро водить карандашом по бумаге, но я только сейчас посмотрела на его работу и поняла: он с удивительной точностью и филигранным мастерством воспроизводит одну из картин русского художника Перова, она называется «Тройка» и демонстрируется в Третьяковской галерее. В распоряжении Олега был всего лишь один простой карандаш и лист бумаги формата А4, но мальчик умудрился разместить на малом пространстве всю композицию. Он уменьшил фигуры детей, изображение бочки, санок и удивительно точно передал выражение лиц подростков. Если бы картина была нужного размера, а Олег имел краски, копия могла стать неотличимой от оригинала.

      – Здорово! – похвалила я Олега. – Ты молодец. Давай познакомимся, меня зовут Даша.

      – Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, – без всякой агрессии произнес мальчик.

      Я повернулась к Наде:

      – Олег не ваш внук…

      Она махнула рукой:

      – Сплошная беда. Нет, конечно, я надеюсь, что дочь мне нормальных родит, не уродов.

      – Не говорите так, – попросила я, – мальчик все понимает.

      – Тогда почему он так себя ведет? – возмутилась она.

      – По-другому он не может, – вздохнула я.

      – Таблетки от его болезни продают? – с надеждой спросила хозяйка квартиры. – Вон у соседки, Зинаиды Кирилловны, внучка с припадками слегла,