Атлантида, унесенная временем. Анатолий Максимов

к стране и всему народу – эту душевную травму она носила в душе. И, как она отмечала, в беседах со мной искала слабое утешение в том, что совсем плохо стране не должно быть. Ольга хотела быть участником «вытаскивания страны из трясины разгула демократии и дикого капитализма». Теперь нужно было принимать решение.

      – Ольга, последнее слово за тобой – действуй! Но при одном условии: при первой же угрозе тебе лично или делу ты должна исчезнуть… Для начала – в Судак, а затем мы поможем тебе перебраться в Россию…

      Наступило многодневное трудное время – ожидание вестей от Ольги. Правда, скрадывал вынужденное безделье тот факт, что стала поступать информация о «деле с подлодкой» из Москвы.

      Время от времени подлодка выходила за бонное заграждение, уходила в море и затем вставала на якорь на внешнем рейде, километрах в полутора-двух от берега. Это было необходимо делать регулярно, как говорят на флоте, для «проворачивания механизмов» – иначе застой в их работе ведет к мелким поломкам либо отказу каких-либо деталей.

      Москва сообщала, что именно в один из таких выходов украинские спецслужбы готовят ее захват. Их план действий представлял собой следующее: еще до рассвета поближе к нашей лодке подойдет под перископом украинская подводная лодка. Высадит вблизи нашей подлодки подводных диверсантов, которые постараются захватить вахтенного в рубке нашей лодки и бросить в открытый люк усыпляющего действия бомбу. Затем их лодка возьмет нашу лодку на буксир и отведет ее в одну из бухт за пределами Севастополя, где ранее в тоннелях скрывались подводные лодки советского флота…

      И больше ничего – все остальное мы должны были сделать сами. Мы – это я, мои коллеги и Ольга. Стало понятным, почему Богдан стремился установить контакт с моряками с подлодки. Ему нужно было знать время выхода в море и, что особенно важно, место, где лодка встанет на якорь после похода: на внешнем рейде или войдет в бухту?

      И мы с Ольгой разработали свой план. В основе его лежали наши активные действия: навязать Богдану и его сообщникам «удобную» для них дату и время «атаки» нашей подлодки.

      На последней встрече Ольга призналась, что ее близость с Богданом состоялась. Она обратила внимание на тот факт, что он чувствовал себя не в своей тарелке – что-то его угнетало. Причем он проговорился, что на несколько дней ему придется покинуть Ольгу. И это в тот момент, когда их первая близость состоялась?!

      – Странно это все, Максим Алексеевич. Он искренен со мной в наших близких отношениях… Но вот – нервничает…

      Последнее и меня озадачило: если угон состоится с участием Богдана, то он освободится от службы буквально в тот же день. А тут – «на время»… На сколько и почему?

      Богдан фактически переселился к Ольге. Это нас устраивало – был повседневный контроль за ним, его поведением и настроением. Беспокойство Богдана нарастало, и время от времени Ольга ловила на себе его тревожные взгляды.

      Мы предполагали, что он испытывает тяжелейшее раздумье: замешивать или нет Ольгу в