Уравнение со всеми известными. Наталья Нестерова

пусть самая легкая. Она пыталась поговорить с Анной:

      – Нюрочка, ты совершенно измучилась, я понимаю. Но тебе надо успокоиться, расслабиться, что ли. Ты сама на себя не похожа. Похудела на десять килограммов, нервная, сухая, ко всему безучастная. Постарайся хоть иногда улыбаться, шути. Мы смеха твоего не слышали уже сто лет.

      – Над чем мне смеяться? – поразилась Анна. – Над собой? Над Юрой? О, веселья в больнице хватает. Ничего ты не понимаешь, ты такого не пережила.

      – Упрекаешь? Вот спасибо! Конечно, я не понимаю, как тебе тяжело. Конечно, я не кручусь как белка в колесе, чтобы тебе помочь. Конечно, я не бросила больную маму и свою семью, чтобы примчаться к тебе. Ладно, меня ты не замечаешь, но хоть бы Веру когда-нибудь поблагодарила. Она же целыми днями на тебя вкалывает.

      – Я вас ни о чем не просила. – Слова против Анниной воли вылетали злые и несправедливые. – Устала – поезжай домой. Обойдусь без вас.

      – Не обойдешься, – Таня не заметила, что повысила голос почти до крика, – дура несчастная! Да тебе нравится! Просто нравится быть несчастной, слабой, сопли до колен распускать: ах, какая я бедняжечка! Жалеешь себя и калечишь жалостью свою семью. В кого ты превратилась? В тряпку! Бродишь тут скорбной тенью! Думаешь, это Юре нужно? А Дашке и Кириллу? Я с тобой вечно жить не буду, и Вера не нанялась в домработницы. Тебе о будущем думать надо, а ты в тоску ударилась. Как будто не Юру, а тебя парализовало.

      – Не трогай Юру! – Анна тоже кричала. – Что ты мне тычешь в лицо своими благодеяниями? Я тебя ни о чем не просила! Мне ни от кого ничего не нужно! Моя жизнь кончилась, а вы… вы…

      Анна разрыдалась. Таня не стала ее утешать, лишь голос понизила:

      – Если ты полная идиотка, то пожалуйста, считай свою жизнь законченной. Но у твоих детей она только начинается.

      Обе понимали, что не правы в своих обвинениях, поэтому на следующее утро вели себя так, словно ссоры и не было. А вечером Анна вернулась домой радостная и возбужденная. Юра сказал первое слово и начал шевелить руками.

      – Главное – первый толчок, начало реабилитации, – в десятый раз повторяла Анна свой рассказ Вере, Тане и Юриному другу и однофамильцу Игорю Самойлову, который заехал навестить их. – Знаете, какое слово он говорит? Мама. Он меня мамой называет. Наверное, помнит, что Кирюшка родился, и о нем спрашивает. Хуже всего возвращается речь. Здесь нельзя ждать быстрого прогресса. Сейчас главное – двигательные функции. Нужно делать массаж. Он, конечно, влетит в копеечку, ну да плевать, выкрутимся. Врачи виду не показывают, но они точно удивились тому, что Юра заговорил. Как замечательно! Дней через десять его могут выписать домой. Девочки, я так вам благодарна, без вас я бы пропала. Игорь, что там у Юры на работе?

      Юра получил травму в период, когда числился безработным: он с небольшим скандалом уволился из одного подразделения в «Аэрофлоте» – не отпускали и на перевод не соглашались. Он написал заявление об уходе, а за отпуск получил денежную компенсацию. А в другой отдел подал